Даниэль Дефо - Жизнь и приключения Робинзона Крузо [В переработке М. Толмачевой, 1923 г.]

Вероятно, за это время дикари не раз успели попировать по своему обычаю, и иногда Робинзон снова воображал себе ту долю, которая досталась бы ему, если бы, ничего не подозревающий, почти безоружный, он встретил бы не след ноги, а человек пятнадцать, двадцать владельцев таких ног. Несомненно, они погнались бы за ним, как за редкой дичью.

Постоянная тревога и сознание грозящей опасности совершенно отбили у Робинзона охоту заботиться об увеличении своего благосостояния. До того ли было, когда все мысли обращались лишь на то, как спасти свою жизнь. Он не смел вбить гвоздя, не смел расколоть полено, про стрельбу он и думать перестал. Сильно смущал его дым от разводимого огня. Ему пришло в голову заменить дрова углем. Он помнил, что еще в Англии видел, как добывают уголь, пережигая толстые сучья под слоем торфа. В дальнем конце леса производил он эту работу, а потом перетаскивал уголь к дому в больших спинных корзинах. Таким образом, дым почти исчез.

Неожиданно случай привел Робинзона сделать при этом открытие, которое его очень порадовало. Как-то, работая топором у подножья скалистой возвышенности и свалив одно густо разросшееся деревцо, он вдруг заметил за ним, в скале, узкую щель, за которой, по-видимому, была пустота. Его заинтересовало, куда может вести этот ход, и с трудом он пролез туда. Но вылез гораздо скорее и легче, чем влез: из глубокого мрака пещеры на него смотрели два горящие глаза! Опомнившись и переведя дух. Робинзон стал стыдить себя. Что мог найти он страшного? Ни одного опасного животного на острове не было, а человеку эти глаза не могли принадлежать.

И он разжег смолистую головешку из костра, который тлел поблизости, взял ее и снова влез в пещеру. Но не успел он сделать и трех шагов, как попятился назад, перепуганный чуть не больше прежнего: он услышал громкий, прерывистый вздох или стон, словно кто-то жестоко страдал тут, и затем какие-то неясные звуки, вроде бормотанья. Холодный пот проступил по всему телу Робинзона, факел чуть не вывалился из его рук. Собрав всю свою волю, он снова шагнул вперед, подняв огонь над головой, и вдруг увидел на земле огромного, старого козла. Он лежал на боку и издыхал, очевидно от старости.

Робинзон знал обычай животных — перед смертью искать укромный уголок — и понял теперь все.

Он тронул ногой козла, тот пошевелился, но встать не мог. Не обращая больше на него внимания, Робинзон стал тогда продолжать свой осмотр. Пещера была очень маленькая, очевидно, природная, со стороны, противоположной входу, она снова суживалась, уходя куда-то вглубь, так что можно было двигаться только ползком. Лезть туда без света было слишком опасно, и Робинзон решил вернуться завтра, захватив с собой свечи, которые он отлично научился лить из козьего жира.

На другой день он подошел к узкому ходу в глубине пещеры, стал на четвереньки и пополз в полном мраке. Ход мог кончиться пропастью, но Робинзону так хотелось узнать, что там дальше, что он и не думал ни о какой опасности. Через некоторое время он почувствовал, что щель становится шире и выше.

Он попробовал подняться и не мог достать рукой до потолка. Тогда он зажег две свечи и вдруг увидал такую великолепную картину, лучше которой он не видал на своем острове. Он стоял в просторном, очень высоком гроте (пещере), свет от свечей отражался от стен тысячами разноцветных огней, Робинзон никогда не узнал, какие камни были вкраплены в стену, но они сверкали, как алмазы, рубины, аметисты, а в иных местах ему казалось, что он видит куски настоящего золота. Он попал словно в волшебный замок, никогда не думал он, что под землей может быть такая красота. Пол был покрыт сухим и тонким песком, нигде ни признака сырости.

Робинзон был в восторге от такого надежного убежища: узкий, темный вход обеспечивал ему полную безопасность.

Тут же решил он, не откладывая, перенести в грот все наиболее драгоценное из своего имущества: порох, часть оружия, свинец, из которого делались пули, а также часть сухой провизии. Пороха у него оставалось уж немного, но тут его ожидала радость; в его кладовой хранился бочонок подмокшего пороха, взятый с корабля, он собирался давно его выбросить. Но теперь, осторожно откупорив бочонок, он с радостью убедился, что подмокшая часть пороха отвердела и ссохлась в крепкую корку, в которой остальной порох, совершенно исправный, лежал, как ядро ореха в скорлупе. Весь бочонок был тут же переправлен в новое хранилище.

«Пусть-ка попробуют теперь разыскать меня! — весело думал он, — пусть хоть пятьсот дикарей рыщут по острову, им не догадаться проникнуть сюда. А если бы и догадались, все равно никто не посмеет войти!»