Георгий Тушкан - Первый выстрел

— Вот так фунт! — рассердился Юра. — Нас же обоих назначили организаторами комсомола. Я так ждал, что он приедет, мы вместе будем… Свинья он, вот что! Сбежал!

— Да ты что? — удивился Коля. — Ему приказали, не сойти мне с места! А что наш судакский будет в укоме, это даже очень хорошо. Литературы получим побольше, плакатов, — заключил он, хитро прищурив глаз.

События набегали одно на другое. Как будто дни и ночи сорвались с места и пустились вскачь…

Ранним утром из Феодосии пришла фелюга, парусное судно. У Юры защемило сердце. На этой фелюге Петр Зиновьевич должен был уехать в Феодосию, а затем в Киев, куда его пригласили в Украинский наркомат земледелия — организовать сельскохозяйственное училище.

Юра побежал домой. На крыльце он увидел красноармейца. Это его не удивило: кто-нибудь из квартирующих…

Не заходя в дом, он отправился на конюшню покормить Серого.

Его остановил окрик:

— Юрко, ты меня не узнаешь?

Юра обернулся.

— Тимиш! — закричал он и бросился к другу.

— Как ты сюда попал? — только и смог произнести Юра.

— Из Старого Крыма. Тебя навестить отпросился.

Оказывается, Тимиш уже год как пошел добровольно в Красную Армию, воевал, был вторым номером пулеметчика на тачанке… «Эх, и кони у нас были!» Под Каховкой его легко ранили. А теперь, когда Врангеля добили, пришел приказ: отправить из полка пять молодых красноармейцев для учебы на рабфак — рабочий факультет при Московском университете. Там их подготовят к поступлению в университет.

— За три года курс гимназии надо одолеть, — сказал Тимиш, поправляя на голове буденовку. — Вот в Москву еду…

— Как же ты узнал наш адрес?

— Очень просто. Ганна ведь писала в Эрастовку, к своим. Мы знаем, где вы живете. Вот и пришел навестить своих эрастовских…

Пришел Петр Зиновьевич. Он уже знал о прибытии фелюги и был сейчас в гимназии, прощался с товарищами по работе.

Уезжаешь, значит? — сказал Юра, вложив в эти слова все, что было в душе, — грусть расставания, недовольство решением отца, страх перед будущим и неожиданно появившееся чувство одиночества.

— Остаешься главой дома! — не то шутя, не то с оттенком печали произнес отец. — Я вызову вас к весне.

Сели обедать. Отец принес вина. Юлия Платоновна подала суп из крольчатины и каждому по маленькому кусочку кролика и ломтик лепешки.

— Сейчас у нас в Судаке не густо! — пояснил Петр Зиновьевич.

Тимиш вынул из своего мешка буханку хлеба, две банки консервов и положил на стол.

— Э, брат, не примем! — сказал Петр Зиновьевич. — Тебе надо до Москвы добираться, далеконько… А рабфаки — отличное дело! Лет через десять-двенадцать, может, профессором станешь, а? И я по твоим учебникам будущих агрономов учить буду?..

— Где там твой дядько, Тимиш? — спросил Юра.

— В Екатеринославском губкоме партии.

— А Илько? Слышно что о нем?

— Илько командует эскадроном в коннице Буденного. До самой Варшавы доскакал. Был ранен. Сейчас, писали из Эрастовки, он на конезаводе, растит кровных коней для Красной Армии.

Допоздна сидели они на веранде. Юра рассказывал о Судаке, о Генуэзской крепости, о Гоге и Тате Бродских, о комсомоле. Стесняясь, уставив глаза в пол, Юра сказал, что дружил с Лизой. «Очень хорошая она. Только вот беда — дочка графа. Нельзя мне теперь с ней дружить, несознательно будет…»

— Да, брат, — вздохнул Тимиш, — дочка графа… Хуже не придумаешь…

На фелюге из Феодосии приехали Семен с Ганной. Семен был назначен судакским военкомом.

Семен вызвал Шуру Сандетова, Юру и еще нескольких товарищей из разных отрядов. Разговор был не очень приятным.

— Никаких отдельных отрядов не будет, — заявил Семен. — Будет только единый чрезвычайный отряд особого назначения из местных партийцев, комсомольцев и сочувствующих рабочих для борьбы с бандитизмом и охраны города. С партизанщиной надо кончать. Таким, как Юра, несовершеннолетним и военно необученным, нельзя поручать командование не только отрядом, но даже отделением.

Юра был оскорблен, возмущен, затаил обиду, но смолчал.

Райвоенком оказался отличным боевым командиром и несколько раз водил чоновцев «на операцию». Дважды впустую — кто-то предупредил белобандитов. А однажды Юра участвовал в настоящем деле. Чоновцы очищали ближний перевал за Таракташем по дороге на Феодосию. Бандиты залегли, открыли огонь. Тут Семен метнул из-за камня гранату, и очень удачно. Пулемет белых замолчал. Десять человек вышли из леса, подняв руки вверх. Потом сдались еще семнадцать беляков.