Андрей Баширов - Оборотни Индии

Когда Джангли ушел, Пир Хан покачал головой и сказал:

— Этого трактирщика ты вокруг пальца не обведешь! Неужели ты думаешь, что старый хитрый Пиру настолько глуп, чтобы прийти ночью в лагерь к тхагам, да еще за городом?

— Он придет! Он придет на запах денег! — заверил его я. — Позови-ка лучше Моти и могильщиков, чтобы мы могли достойно принять его.

Моти, как и Пир Хан, выразил сомнения в успехе.

— Ты не сможешь заманить его! — предупредил он. — В прошлом году Ганеша послал за ним человека сказать, чтобы он пришел сюда на дележ большой добычи, и пообещал ему очень солидную долю. Как ты думаешь, что ответил ему Пиру? Он назвал Ганешу ослом и приказал ему оставить его, Пиру, долю в дупле одного старого дерева и проваливать отсюда, иначе он натравит на него стражников со всего Сагара. Нам пришлось подчиниться.

— Твой Ганеша и впрямь сын глупой совы! — отрезал я. — Пиру ничего от меня не получит.

Через некоторое время, когда уже стало совсем смеркаться, я увидел Джангли, спешившего ко мне. К моему разочарованию, он был один, без трактирщика. Джангли рассказал мне следующее.

— Я передал ему все, как вы велели, и Пиру заметно занервничал. Он долго расхаживал из угла в угол, что-то бормоча себе под нос и не давая ответа. Наконец мне надоело ждать и я предупредил его, что сейчас уйду. Пиру перестал ходить, пристально, в упор взглянул на меня и спросил:

— Скажи мне, был ли там Пир Хан или Моти Рам, когда джемадар посылал тебя за мной?

— Нет! Их не было, — отвечал я.

— Так! Сколько мне заплатит джемадар?

— Я видел, как он отсчитал вам двести пятьдесят монет, потом сказал, что этого хватит, и спрятал остальные деньги в большой мешок, который он держит у себя под подушкой.

— А сколько денег может быть в мешке? — спросил меня Пиру.

— Аллах знает! — ответил я.

Помолчав немного. Пиру вновь стал расспрашивать меня.

— Скажи, кто еще спит в палатке джемадара?

— Только я, я сплю у самого входа, чтобы никто не мог зайти незамеченным.

— Ты отличный парень и, вижу я, большой умница! — похвалил меня Пиру. — Не хочешь ли ты сам стать трактирщиком?

— Еще бы! — искренне ответил я, ожидая узнать, к чему тот ведет свою речь. Помолчав еще немного как бы в раздумье, Пиру подошел ко мне и взял за руку.

— Джангли! — сказал он. — Ты станешь мне вместо сына, если поможешь в одном деле. У меня нет ни жены, ни ребенка, и мне некому будет оставить свое состояние, когда я умру. Тебе же, я уверен, пора перестать заниматься гнусным ремеслом тхага. Так ты поможешь мне? Да? Хорошо. Знай, я приду в лагерь, но не с тобой, а попозже. От тебя требуется только одно — спи так крепко, будто ты накурился опиума. Обо всем остальном позабочусь я сам!

— Понял! — сказал я. — Вы хотите забрать большой мешок с деньгами. Я буду спать, но об охранниках в лагере, что не спят всю ночь, вы, кажется, позабыли.

— Я обману их бдительность. Ночь будет темной, я наброшу на себя черное покрывало, и они не заметят меня, — сказал Пиру.

— Я согласен! Но что же мне ответить джемадару?

— Вот что ты скажешь ему, сынок! Однажды волк повадился таскать у одного пастуха самых жирных его овец. Пастух решил поймать волка: он вырыл глубокую яму, подвесил над ней в корзине барана, уселся неподалеку и стал ждать. Волк же, заподозрив что-то неладное в такой щедрости пастуха, сказал себе: «Хоть ты и голоден, но не поддавайся искушению! Лучше подождать, пока пастух заснет, тогда можно будет и прийти!». Передай это джемадару — он все поймет!

— Вот ведь мерзавец! — прервал я рассказ Джангли. — Моти Рам и ты, Пир Хан, будьте наготове и ждите у входа в мою палатку. Ты же, Джангли, будешь спать, как убитый, на своем месте. Клянусь, что если кто-нибудь спугнет Пиру, то окажется в могиле вместо него!

Наступила ночь. Я лег на свое обычное место на ковре, готовый в любое мгновение вскочить на ноги, и положил по правую руку от себя мой меч. Джангли, как и было велено, вовсю храпел у входа. Было уже далеко за полночь, когда, словно призрачная тень, в палатку проскользнул Пиру. Он тихо подкрался ко мне и склонился над моим изголовьем. Я почувствовал его теплое дыхание на своей щеке, когда он нагнулся удостовериться, сплю ли я. Затем он сунул руку под подушки, но так осторожно, что я ничего бы не почувствовал, если бы спал на самом деле. Он нащупал мешок, но не мог вытащить его, не потревожив меня, поэтому он поднял с земли травинку и осторожно пощекотал мое ухо. Всхрапнув, я перевернулся на другой бок, и Пиру ловко, в мгновение ока, вынул мешок из-под моей головы — я даже услышал, как звякнули монеты. Посидев немного на корточках и внимательно послушав ночную мглу, Пиру осторожно встал, аккуратно поместил мешок на плечо и скользнул наружу. В ту же секунду я услышал его испуганный крик и возбужденные голоса моих товарищей, в руки которых он попал.