Алистер Маклин - 48 часов

Через пять минут они уехали. Томас даже не заглянул в рулевую рубку. Правда, там побывал Дюрран. Мы были чисты. Вежливое прощание — и их уже нет.

Судя по всему, у них была мощная моторка — темный, быстро исчезающий из поля зрения силуэт.

— Любопытно! — сказал я.

— Что?

— Я имею в виду их моторку. Вы не заметили, как она выглядела?

— Конечно, нет. Темно — хоть глаз выколи.

Ханслет явно нервничал, а может, просто не выспался, как и я.

— В том-то и дело. У нее не было ни габаритных огней, ни прожектора. Даже рубка не была освещена. Только слабое пятно фосфоресцирующей поверхности компаса…

— Сержант Макдональд работает здесь уже восемь лет. Неужели вам нужен свет, чтобы пройтись по собственному салону?

— Нет. Но в моем салоне, как правило, не стоят на якоре два десятка судов, постоянно меняющих позиции и зависимости от течения и направления ветра. Дорогой Ханслет, в моем салоне никакие приливы и отливы не влияют на направление шагов. Ведь во всей гавани только на трех судах включены габаритные огни, и даже Макдональд должен бы освещать себе дорогу, чтобы видеть, куда плывет.

Это было правдой, я попал в десятку. Там, откуда доходил до нас все более слабеющий звук мощной моторки наших гостей, вдруг появился луч белого света, прорезавший темноту ночи как стилет. Пятидюймовый прожектор осветил яхту метрах в ста от себя, потом луч двинулся вправо, где нашел другое судно, осветил поверхность моря по левому борту и вернулся в первоначальное положение.

— Вы сказали «любопытно»… — прошептал Ханслет. — Сдается мне, что вы выбрали очень точное слово. Так что следует, думать о так называемых полицейских из Торбэя?

— Вы ведь дольше разговаривали с сержантом. Я таскался по катеру за Дюрраном и Томасом.

— Я бы предпочел, чтобы они оказались не полицейскими, — не совсем последовательно заявил Ханслет. — В определенном смысле это бы все упростило. Однако они кажутся мне как нельзя более настоящими. Макдональд производит впечатление типичного старого полицейского. Точно с такими и я, и вы встречались в жизни много раз.

— Верно. Порядочный, честный полицейский. Похоже, он не очень ориентировался в происходящем, его обвели вокруг пальца, как, впрочем, и нас. По крайней мере, до последней минуты.

— Лучше, если вы будете говорить только за себя.

— Томас сделал одно неосторожное замечание в машинном отделении. Вас там не было. Мне припомнилось это, когда я понял, что их моторка не освещена. Он сказал, что не разбирается в судах, что это не его специальность. Возможно, он испугался, что задал мне слишком много вопросов, и хотел как-то успокоить. Не разбирается! Таможенник, который не разбирается в судах!.Они ведь практически проводят на борту большую часть жизни, обшаривают все закоулки. Портовый таможенник разбирается в этом лучше самих проектировщиков, Вы обратили внимание на их мундиры? Можно подумать, что их шил лучший портной с Карнеби-стрит. Неужели их министерство так о них заботится?

— Ну, таможенники, как правило, не ходят в засаленных комбинезонах.

— Конечно нет! Но эти, если верить их словам, не снимали одежду сутки, а «Файркрэет» был их тринадцатым судном. Можно ли было сохранить при этом на брюках такие безукоризненные стрелки? Вы же не станете утверждать, что они специально гладили брюки перед тем, как нанести нам визит. Вернее будет предположить, что, отправляясь к нам, они вынули свои костюмы из шкафа.

— Что они еще говорили? — Ханслет спросил это так тихо, что я расслышал затихающий шум мотора наших гостей. Их прожектор уже освещал вход в порт Торбэй. — Что их особенно интересовало?

— Интересовало их практически все. Нет, минуту! Особый интерес Томас проявил по отношению к нашим аккумуляторам и огромному запасу энергии.

— Вот как? A-вы заметили, с какой легкостью наши приятели, попрощавшись, перемахнули на свою моторку?

— Ну, они делали это уже тысячу раз.

— И у обоих руки были свободны. Иначе говоря, Дюрран оставил у нас свой копировальный аппарат.

— Копировальный аппарат. Я старею. Копировальный аппарат! Стандартное оснащение таможенников. Как же! Но если наш светловолосый друг не был занят снятием копий, то что он там делал?

Мы помчались в рубку. Ханслет вытащил из ящика с инструментами самый большой гаечный ключ и в минуту снял верхнюю панель радиопередатчика. Секунд пять он рассматривал открывшуюся нам картину, потом глянул на меня и принялся устанавливать панель обратно. С первого взгляда было ясно, что нам долго не удастся воспользоваться этим прибором.