Генри Хаггард - Голубая портьера

— Боже милостивый! — только и воскликнул сэр Юстас, и очки его упали на нос.

— Почему ты так говоришь? — смущенно спросил Бутылкин.

— Потому что — потому, — отчеканил брат с ударением на каждом слоге, словно удерживаясь от крепких выражений. — Ты, наверное, совсем с ума сошел.

— Почему я сошел с ума?

— Потому что ты, еще не старый человек, перед которым открыт весь мир, сознательно хочешь связать себя с женщиной в возрасте и женщиной уже увядшей, посмотри хорошенько при дневном свете, она ужасно увяла, смею тебя заверить. К тому же она уже однажды поступила с тобой по-свински, и на ней мертвым грузом висят двое детей, и если она вновь выйдет замуж, то кроме любви к красивой жизни она тебе ничего дать не может. Но я предполагал это. Я так и думал, что своими томными бархатными глазами она покорит тебя. Ты не первый, я давно знаю ее.

— Если ты собираешься оскорблять Мадлену, — возмущенно воскликнул его брат, — тогда лучше пожелаем друг другу спокойной ночи, иначе мы поссоримся, чего бы я хотел меньше всего на свете.

Сэр Юстас пожал плечами. «Если боги хотят покарать человека, они сначала лишают его рассудка, — пробормотал он, зажигая свечу. — Что и произошло после южно-африканской кампании».

Но сэр Юстас отличался податливым нравом. Его любимый девиз звучал так: «Живи, пока живется» и, тщательно обдумав во время бритья всю эту историю, он пришел к выводу, что как ни трудно признать, но его брат будет поступать по-своему и самое лучшее, что можно сделать — это согласиться с ним и довериться естественному ходу вещей, который поставит все на свои места. Несмотря на видимую светскость и цинизм, сэр Юстас был в душе добрым малым и питал нежные чувства к своему незадачливому брату-молчальнику. Кроме того, он испытывал большую неприязнь и презрение к леди Кростон, которую он раскусил давным-давно.

Он успел хорошо познакомиться с ней, поскольку являлся одним из душеприказчиков ее мужа, и ему пришло в голову, что она может так настойчиво искать его общества оттого, что он получил титул барона.

Идея брака между братом Джорджем и его старой любовью представлялась ему во всех отношениях несимпатичной. Во-первых, по завещанию мужа Мадлена мало что получит после второго замужества. Это первое «но». Другое, значительно более существенное для сэра Юстаса заключалось в том, что в ее возрасте она вряд ли одарит семейство Периттов наследником. Сам сэр Юстас не имел ни малейшего желания жениться. Он считал брак замечательным институтом, необходимым для достойного поддержания жизни, но сам не желал иметь к нему никакого отношения. Поэтому, если его брат женится, он искренно хотел бы, чтобы от этого союза произошли дети, наследующие титул и поместье. Но прежде всех этих замечательных доводов в нем говорила сильнейшая неприязнь и недоверие к этой даме.

Однако плетью обуха не перешибешь. Он не собирался ссориться с единственным братом и возможным наследником из-за того, что тот собирается жениться на женщине, которая ему не нравится. Так что он пожал плечами, разом закончив бриться и размышлять, и решил сохранять хорошую мину при плохой игре.

— Итак, Джордж, ты все же решил жениться на леди Кростон?

Бутылкин удивленно поглядел на него. «Да, Юстас, если она согласится.»

Сэр Юстас окинул его вопрошающим взглядом. «Я думал, что дело уже решено», — сказал он.

Бутылкин задумчиво потер нос:

— Нет еще. О женитьбе еще не было речи. Но мне кажется, она хотела бы выйти за меня замуж. Одним словом, я не представляю, какие еще намерения у нее могут быть по отношению ко мне.

Сэр Юстас вздохнул с облегчением, догадавшись, что произошло. Итак, помолвка еще не состоялась.

— Когда ты собираешься увидеться с нею?

— Завтра. Сегодня она целый день занята.

Его брат вынул блокнот и справился со своим распорядком.

— Значит, мне повезло больше, чем тебе. Сегодня вечером у меня назначена встреча с леди Кростон. Не ревнуй, мой милый, всего лишь дело о наследстве. Мне кажется, я говорил тебе, что я один из душеприказчиков ее мужа, царствие ему небесное. Она странная женщина, твоя возлюбленная, — клянется, что не доверяет своему адвокату, так что всю черную работу я должен делать сам, как это ни грустно. Хорошо, если бы ты тоже пришел.

— А я не помешаю? — с сомнением в голосе спросил Бутылкин, слабо возражая против подкупа.

— Дорогой мой, как ты можешь помешать? Я только отдам бумаги на подпись и удалюсь. Ты должен быть мне бесконечно благодарен за выдавшуюся возможность. Будем считать, что все решено. Пообедаем вместе, а потом пойдем на Гросвенор стрит. Бутылкин согласился. Если бы он знал, какой план зародился в голове его брата, он, возможно, и не согласился бы с такой готовностью.