Густав Эмар - Сожженные Леса

Серый медведь, несмотря на всю свою неповоротливость и тяжесть, бежал с такой скоростью, которая скоро должна была бы прекратить погоню Кильда, предав несчастного капитана в его когти.

Капитан, лишившись ружья, хорошо сознавал, что его ожидает, и только старался отдалить роковую минуту. Но, к несчастью, он уже начинал выходить из сил. В молодости он никогда не был хорошим бегуном, а теперь старость отяжелила все его члены, да и к тому же его одежда нисколько не способствовала продолжительному бегу.

Медведь приближался все ближе и ближе к нему, и с каждой секундой уменьшалось страшное расстояние между ним и капитаном.

Кильд уже не осмеливался обернуться назад, но только чувствовал ужасное дыхание своего врага.

Каких-нибудь десять шагов отделяло человека от животного.

Все волосы на голове капитана поднялись дыбом, и холодный пот выступил на его лице. Он чувствовал, что погибает без всякой надежды на какую-нибудь помощь.

Еще две или три минуты — и все кончено. Медведь поднялся уже на задние ноги. Как вдруг в ту минуту, когда капитан пробовал вспомнить какую-нибудь молитву, вручая себя Богу, чья-то рука грубо схватила его за воротник одежды и в то же время чей-то голос крикнул ему по-испански:

— Ложитесь, ложитесь! Дайте мне возможность убить его!

И при этом капитан получил такой толчок в шею, что, пробежав, шатаясь, несколько шагов, упал и растянулся во весь рост около одной скалы.

И в ту же минуту раздался громкий и потрясающий выстрел.

Капитан уткнул свою голову в снег и счел себя убитым.

Прошло две или три минуты, а он все еще не решался пошевелиться. Тем более что этот ужасный выстрел заставил его так подпрыгнуть, что он сразу обернулся с живота на спину.

— Да что же это такое, — крикнул он, бросая вокруг себя испуганные взгляды.

— Вставайте, вставайте, — проговорил чей-то веселый голос, — если вы говорите, значит, вам еще можно помочь, так как вы живы.

— Я не уверен еще в этом, — пробормотал капитан, поднимаясь на ноги и смотря с удивлением на стоящего перед ним.

Перед ним был молодой человек лет двадцати шести или двадцати семи, с широким выпуклым лбом и умным лицом, на котором нельзя было не заметить насмешливого выражения.

На нем был надет живописный костюм охотников пустынь, и он смеялся, глядя на капитана, искавшего свое ружье.

— А медведь, — спросил капитан Кильд, — где же он?

— Вот здесь, совсем близко от вас — смотрите!

— Гм! — пробормотал, вздрогнув, Кильд.

— Уверьтесь, сеньор, — продолжал молодой человек, — что вы живы благодаря мне и что этот бедный черт совершенно умер.

— Вы уверены в этом?

— Гм, было бы интересно, если бы я промахнулся. Знайте, иностранец, что Бенито Рамирес не нуждается в двух выстрелах, чтобы убить медведя, для него достаточно одного выстрела.

— Как, сеньор! — вскрикнул капитан, вскакивая, — неужели вы тот Бенито Рамирес, ловкость которого сделалась поговоркой в равнинах и степях?

— Я не знаю, — ответил равнодушно молодой человек, — что рассказывают про меня мои товарищи охотники, но я вам повторяю еще раз, иностранец, что я Бенито Рамирес и что я не знаю другого.

— Да, это должно быть именно так, вы один только могли мне спасти жизнь.

И, сказав это, капитан осторожно подошел к медведю, который лежал, растянувшись на дорожке.

— О, подходите без страха, — заметил весело охотник. — Он отлично умер: пуля попала ему прямо в правый глаз. Вы понимаете, что я не хотел испортить эту великолепную шкуру, которая стоит восемьдесят долларов.

— Это немыслимо! — вскричал капитан. — Такое хладнокровие в таких ужасных обстоятельствах превосходит все, что только можно было подумать.

— Говорите только о себе, дорогой сеньор, вы одни только были в неприятном положении. Я же три дня преследую этого медведя.

И сказав это, он стал на колени и вынул из-за своего пояса длинный и острый нож.

— Что вы делаете? — спросил капитан.

— Как вы видите, я хочу снять с него шкуру, я нисколько не сомневаюсь, что если оставлю его так, то сегодня же ночью звери, привлеченные сюда своим чутьем, испортят его шкуру.

— Не трудитесь, — проговорил капитан, потрепав его дружески по плечу, — мы находимся не больше как в четверти мили от моего лагеря. Дойдем туда вместе, и я сейчас же пришлю людей взять этого медведя. Вы там снимете свободно шкуру, а его мясо доставит нам отличное угощенье.

— Я и не думаю идти в ваш лагерь. Я привык спать, где меня застает ночь. Я ведь не боюсь ревматизма.