А Адалис - Абджед, хевез, хютти... Роман приключений. Том 4

— Походная аптечка!

Долго думать не приходилось. Сергей стал яростно разгребать снег. Белые комья вылетали из-под его рук, освобождая из снежного пленения диковинный предмет. Через несколько минут ожесточенной работы блеснул гофрированный серый металл и стекло голубого иллюминатора.

— Электрическая лампочка!

Галина и Козодоевский, путаясь в обломках, карабкались вслед за Сережей. Стынущими от снега руками, они пытались освободить аппарат, ибо теперь стало очевидным, что тут произошла авария с английским самолетом. Вдруг Борис вскрикнул: он нарезался рукой на разбитое окно каюты. За сумасшедшей работой крик Козодоевского не был услышан. Борис нажал плечом, — остатки стекла треснули, и он очутился в полутемной каюте.

— Сергей! Сергей!

На полу каюты лежал труп человека средних лет в сером костюме и высоких желтых сапогах. Около трупа белели какие-то бумаги.

Не успел подоспевший Сергей сообразить, что бы все это значило, как его заставил вздрогнуть второй крик. На сей раз кричала Галочка. Пробираясь за Сережей, она провалилась в рыхлый снег и в отчаянной попытке выкарабкаться ухватилась за что-то упругое и скользкое. После безуспешных усилий вытащить наружу тяжелый предмет, она освободила его от снега. Это была нога в щегольском коричневом ботинке и высоких крагах. Когда Сергей и Борис прибежали на вопль, они застали Галочку отчаянно уцепившейся за таинственный ботинок. Через пару минут показалась голова в изорванном респираторе. Товарищи стащили труп со снежной горы и стянули маску. Перед ними лежал молодой английский летчик. Несколько ссадин на подбородке и на руках не давали еще, однако, повода считать его мертвым. С лихорадочной поспешностью друзья развели костер. Первое тело было также вытащено из каюты и положено рядом. Козодоевский, приплясывая от холода, распоряжался:

— Растереть лицо и руки снегом! В аптечке должен быть спирт.

Сергей и Галина яростно старались оживить бездыханные тела. Вдруг Галина ахнула:

— Сережа, а Сережа! Мой-то зовсим як покойник, и дырка в голови…

Сергей наклонился. Тонкие, извилистые губы трупа были плотно сжаты. В уголке глаза чернело отверстие от револьверной пули.

— Тут уж дело конченное. Поглядим-ка, может быть, этот выживет.

Они расстегнули высокий воротник и куртку. Борис подбежал с раскрытым флаконом:

— Нашатырный! — коротко буркнул он.

Спирт подействовал. Англичанин чихнул и открыл глаза.

— Уэр эм ай? — задал он слабым голосом традиционный вопрос, радостно напомнивший Козодоевскому о множестве прочитанных романов.

— Он спрашивает, «где я?» — торжественно перевел Борис.

Сергей сочувственно усмехнулся:

— Это не мешало бы и нам знать.

— Во всяком случае скажем, что у нас, — заволновался Козодоевский и без запинки ответил: — в России.

По лицу англичанина пробежала слабая улыбка. К общему удивлению, он заговорил на ломаном русском языке. Борис по инерции продолжая объяснять:

— Он рад. Он доволен. Он счастлив.

Внезапно голос англичанина изменился. Глаза потухли:

— Уикли? — резко спросил он.

— Что?!

— Мой товарищ Уикли?

Спасители переглянулись. Наконец, Сережа указал на труп.

— Он мертв.

Англичанин с трудом повернул голову и выругался со стоном облегчения:

— Годдам, это не Уикли!

Найти человеческое тело, погребенное, может быть, под десятками тысяч тонн снега, могла помочь только счастливая случайность. Она, впрочем, не заставила себя ждать.

Под сравнительно неглубоким снежным покровом, рядом с новеньким термосом и отлетевшим аэропланным колесом, лежал юноша в военной форме. Его левая щека была залита кровью, а руки судорожно сжаты.

Когда наконец удалось привести Уикли в сознание, его первым словом был бессмысленно счастливый смех, скоро перешедший в слезы. Теперь все было в порядке. Борис неожиданно перецеловался с потерпевшими крушение.

Мучительно поразмыслив, Сергей, по старой следовательской привычке, скрестил руки на груди. Свой вопрос он задал прямо с ударением и расстановкой:

— Вы не шпионы?

— Я работал в Петроград и Архангельск, товарищ. Сергей начинал понимать:

— У кого?

— А вы кто?

— Коммунист.

— С вами.

У Сергея быстро и четко забилось сердце. Он впился глазами в лицо офицера:

— Ваша кличка?

— Револьвер.

— Броунинг?!

— Да.

Сергей вспомнил комнату с разбитым окном в Коминтерне. Он хотел пожать руку Арту, потом раздумал и бросился к нему на шею.