Карл Фалькенгорст - Корсар пустыни

Негр вышел из палатки, а Сагорро бросился на пол и закрыл лицо руками. Он лежал так в немом отчаянии, но у него не хватало сил сделаться другим человеком: Сагорро уже слишком низко пал и для него не было возврата к лучшей жизни. Он знал, что Абед был прав: он одумается и даст ему разрешение на все новые зверства, которые тот задумал.

Когда спустя некоторое время Абед снова вошел в палатку и спросил араба, точно между ними ничего ровно не произошло: «Ну, Сагорро, что же мне делать?», тот устало проговорил:

— Зайди сюда через час.

Через час Абед снова явился, и тогда Сагорро согласился со всеми планами своего слуги. И только когда Абед вышел из палатки, он вскочил и прошипел сквозь зубы:

— Дьявол, я освобожусь от тебя раньше, чем ты предполагаешь!

Между тем в лагере араба царило сильное волнение: десять человек из взятых в соляных деревнях пленных убежали, и вангваны решили крепче заковывать своих рабов. До сих пор их сковывали по трое или по четверо, теперь же молодых невольников, еще совсем юношей, соединяли по двадцати человек вместе. У каждого из них было одето на шее железное кольцо, а через кольца продета длинная железная цепь толщиной в канат от якоря. Таким образом каждый из пленных был в полной зависимости от остальных.

— Язычники, негодяи, — кричал на них Абед. — Если хоть один из вас убежит, и другие не помешают ему в этом, то я всех оставшихся запорю до смерти!

Затем неграм приказано было принести с реки воды, и вся закованная в цепи длинная вереница медленно спустилась к берегу. Как тяжелы были их шаги, и как звенели при каждом их движении цепи! А они должны были носить свои оковы и днем, и ночью!

Другие представляли еще более жуткую картину: это было пять точно таким же образом скованных друг с другом матерей, из которых некоторые держали на руках грудных детей, а другие вели за руку трех-или четырехлетних.

А вот и третья группа: она состоит из мальчиков от шести до десяти лет. Они тоже закованы в железо: каждую детскую ножку обхватывает железное кольцо, и кроме того эти кольца прикреплены короткими цепями к кольцу кругом туловища; закованные таким образом по трое или по четверо дети вяло и медленно бродят по лагерю вместо того, чтобы прыгать, как это свойственно их возрасту.

Как же велико число всех пленных? В настоящую минуту их больше пятисот. Многие из них больны, все без исключения исхудали и ослабли, и смерть пожинает среди них богатую жатву. Сколько из них доберется живыми до берега, чтобы быть затем проданными и терпеть, быть может, еще большие мучения вдали от родины?

Многим ли выпадает на долю счастье освободиться из рабства благодаря тому, что европейцы случайно нападут на арабское судно, которое повезет невольников на какой-нибудь остров за тысячу миль от их родины?

А сколько деревень сжег Сагорро, чтобы добыть такую массу пленных! Сто восемнадцать цветущих местечек превращено им в течение последнего похода в кучу развалин и пепла, о чем свидетельствует белое знамя араба с красным полумесяцем. А скольких людей он убил за этот хищнический поход! Число их так и останется неизвестным, и тысячи трупов гниют в дремучих лесах этой темной части света в ожидании того времени, когда за них будет отомщено.

Кто совершил столько позорных деяний, тот не может уже свернуть с этого пути: он пал слишком низко. Сегодня его отталкивает еще от себя людоедство, но очень скоро он и с этим свыкнется и станет задабривать дикарей, если будет в них нуждаться, тем, что сам будет доставлять им человеческое мясо!

Волны могучего Конго могли бы многое рассказать о тех ужасах, раздирающих душу сценах, которые разыгрывались на берегах с тех пор, как на них появился араб-хищник, и, быть может, будут разыгрываться еще долго, пока этот кровожадный торговец невольниками не встретит в ком-нибудь мужественного отпора!

Был полдень второго дня праздника Рождества. В той самой лодке, которая употреблялась в дело при поездке в священную рощу, ехали вверх по Черной реке Белая Борода и Моари: им хотелось разыскать иаунгов в их болотах около соляных деревень.

Оставался еще один изгиб реки, за которым можно было уже увидеть соляные деревни. До сих пор в лесу не было ни души: ни одного негра не видно было на берегу, и ни одна лодка не разрезала тихой поверхности реки. Все жители деревень, лежавших по устью реки, бежали в деревню к вождю Крокодилу, а кто мог приплыть с верховьев реки? Там вся местность была опустошена Абедом, так что Белой Бороде и Моари приходилось теперь разыскивать прежних обитателей этих мест в непроходимых болотах.