Герберт Уэллс - Рассказы каменного века

Они пошли вверх по течению реки, хотя этот путь и мог привести их прямо в берлогу пещерного медведя. Но им не оставалось другой дороги. Вниз по течению находилось их племя, а разве Уг-Ломи не убил Уйу и Уау? А русла реки они должны были держаться из-за воды.

Они шли между деревьями бука вдоль русла, которое все более и более углублялось, пока, наконец, пенистая и быстрая река не оказалась в пятистах футах под ними. Из всех изменчивых вещей этого изменчивого мира течения рек в глубоких долинах изменяются меньше всего. Это была река Уэй, такая, как мы знаем ее и теперь, и они шли — первые человеческие существа, явившиеся в эту страну — по тем самым местам, где теперь находятся городки Гильфорд и Годальмин. Только серая обезьяна попалась им на пути. Она забормотала и исчезла, но все время вдоль края утесов виднелись следы большого пещерного медведя, огромные и неизменные.

И вдруг следы исчезли с утесов. Уг-Ломи подумал, что медведи ушли влево. Продолжая держаться края скал, они скоро дошли до конца и увидели под собой большое круглое пространство, образованное обвалом береговых утесов. Скалы свалились прямо поперек долины, запрудив реку и образовав быстрины. Обвал произошел давно. Он густо порос травой, но поверхность утесов, образовавших полукруг, была все еще такой же свежей и белой, как в тот день, когда скалы обрушились и сползли вниз. У их подножья, открытые и черные, зияли несколько пещер.

Пока они стояли, смотря на этот амфитеатр и не желая обходить его, так как предполагали, что берлога медведя должна находиться где-нибудь влево в том же направлении, куда им приходилось идти, они вдруг увидели сначала одного, а затем другого медведя, поднимавшихся справа от них по поросшему травой откосу прямо к пещерам. Анду шел первым, слегка хромая на переднюю лапу. У него был унылый вид, и за ним, волоча ноги, плелась медведица.

Юдена и Уг-Ломи поспешно отступили прочь от обрыва, пока не отошли настолько, что едва могли видеть медведей через его край. Тут Уг-Ломи остановился. Юдена дернула его за руку, но он повернулся к ней с предостерегающим жестом, и ее руки тотчас же опустились. С топором в руке стоял Уг-Ломи наблюдая медведей до тех пор, пока они не скрылись в пещере.

Он тихонько прорычал и взмахнул своим топором при виде входящей в пещеру медведицы. Затем, к ужасу Юдены, вместо того чтобы поскорее уйти с нею отсюда, он лег плашмя на землю и стал медленно двигаться вперед к реке до того самого места, откуда можно было наблюдать за пещерой. Ведь там были медведи — а он проделывал свой маневр так спокойно, как будто подстерегал кроликов!

Он лежал под тенью деревьев неподвижный, похожий на выброшенное бревно, испещренный солнечными пятнами. Он думал. А Юдена знала еще с того времени, когда была девочкой, что когда Уг-Ломи делался таким молчаливым, как сейчас, и лежал, подперев кулаком подбородок, то это означало, что скоро произойдет что-нибудь особенное.

Прошел час, прежде чем он окончил свои размышления. Еще в полдень эти двое маленьких дикарей дошли до берегового обрыва, свисавшего над пещерой медведя, и теперь все долгое время до заката солнца из всех сил работали над огромной меловой глыбой. Без всякого другого орудия, кроме своих крепких мускулов, они прокатили ее от холма, над которым она торчала, как шатающийся зуб, до самого края обрыва. Меловая глыба была добрых два ярда в обхвате, высотой по самую грудь Юдены, тупоугольная и усаженная кремнями.

Когда зашло солнце, глыба уже лежала в трех дюймах от обрыва над самой пещерой страшных медведей.

Разговор в медвежьей пещере шел вяло в тот вечер. Медведица угрюмо сопела в своем углу, — она любила поросенка и обезьяну, — а Анду старательно облизывал лапу и проводил ею по морде, чтобы охладить жгучую боль от воспалившихся ран.

Потом он вышел и сел как раз у входа в пещеру, щурясь неповрежденным глазом на вечернее солнце и размышляя.

— Ни разу в своей жизни не был я так удивлен, — сказал он наконец. — Это какие-то необыкновенные звери. Напасть на меня!

— Мне они не нравятся, — из темной глубины проворчала медведица.

— Я никогда еще не видел более слабого животного. Не понимаю, куда идет мир… Тощие, не заросшие ничем ноги… Удивляюсь, как они выносят холод зимой!

— Очень вероятно, что и совсем не выносят, — заметила медведица.

— Мне думается, что это неудавшаяся порода обезьян.

— Новый вид, — сказала медведица.

Водворилось молчание.

— Его удача — простая случайность, — сказал Анду. — Это бывает иногда.