Луи Буссенар - Капитан Ртуть

— Вот как! — произнес Бедняк, играя карабином. — Все очень мило. Мы спасли этих негодяев, сами сдались, но, надеюсь, успеем немного поразвлечься.

— Мы в ловушке, это ясно. Пока из нас не сделали яичницу, побьем-ка яйца сами…

— Эй, ребята! Устроим напоследок потеху?

Бедняк с воинственным видом тряхнул карабином, и остальные последовали его примеру.

Капитан не вступал в разговор. Он смотрел на своих людей: им придется принести последнюю жертву. Ртуть не отступится от своего слова.

— Сложить оружие! — произнес он спокойно.

— Но мы не можем… — возразил Бедняк.

— Сложить оружие! — повторил Ртуть.

— Капитан!

Ртуть выпрямился и горячо заговорил:

— Неужели вы ничего не поняли? Вы сдались, чтобы прекратить пытки, спасти этих мучеников, ваших вчерашних врагов и сегодняшних братьев по несчастью. Вы снова дали слово солдат, честных людей, французов! А слову нельзя изменять. Иначе вы станете клятвопреступниками. Получится, вы солгали, чтобы заманить мексиканцев в ловушку. На такую подлость и предательство может пойти кто-нибудь другой, но не я и не вы! Мы пожертвовали своей жизнью, не опозорим же ее подлым поступком. Пусть мы умрем, но крикнем с достоинством: «Да здравствует Франция!»

Гордые и великодушные слова поразили всех.

— Сложить оружие! — повторил капитан и положил к своим ногам заряженный карабин.

В эту минуту одна из широких плит террасы передвинулась, и в дыру, о которой и не подозревали наши друзья, ринулись мексиканские солдаты.

Они не верили в порядочность, в честное слово и ожидали выстрелов. Впереди мчался Титубал — что-что, а трусом он не был, — готовый принять на себя первую пулю, с саблей в одной руке и пистолетом в другой.

Семнадцать пленных стояли спокойно. Удивленный Титубал не нашел ничего умнее, чем крикнуть:

— Сдавайтесь!

— Снова! — засмеялся Ртуть. — Такие вещи два раза не повторяют. Однако, если вы оказываете нам честь и говорите с нами, слушайте. Вы приказываете. Если бы нам вздумалось защищаться, немало ваших полегло бы, пока нас не убили или не взяли в плен. Мы сдаемся, решено, но обращайтесь с нами как с солдатами. Мы идем на смерть — но как мужчины, как французы… Вы поняли?

Остолбеневший Титубал слушал, этот спокойный героизм поразил его. Побежденные враги оказались сильнее…

— Друзья, — заговорил капитан, — если через минуту господин Титубал не даст ответ, берите оружие и стреляйте!

Титубал очнулся и выкрикнул:

— Даю слово!

— Беру его.

Предводитель бандитов знал, что делать дальше. Он отдал приказания, солдаты заполнили террасу и молча, без угроз и оскорблений, окружили «ртутистов», взяли оружие, потом повели их по широкой лестнице, находящейся в центре здания, и вывели во двор.

Жребий брошен. Смерть неминуема!

К Ртути подошел полковник Кристофоро и смело пожал ему руку:

— Капитан, вы и ваши люди — настоящие герои!

— Спасибо, полковник. Мы сделали все возможное, чтобы убежать из этого осиного гнезда, но не смогли. Значит, наша вина… Моя последняя просьба: в наших краях у кролика обычно спрашивают, под каким соусом его подать. Нам бы очень не хотелось быть повешенными. Солдаты умирают стоя, под пулями. Не могли бы вы постараться снабдить нас этим… соусом?

Кристофоро улыбнулся: неисправимые французы, они вечно шутят.

— Я постараюсь, обещаю вам, и очень сожалею, что не могу дать вам надежды на лучшее.

Во время этих коротких переговоров во дворе произошло передвижение. Принесли стол, покрытый зеленым сукном, водрузили его на широкий помост, что-то вроде импровизированной сцены. Туда же поместили стулья и почти королевский трон — кресло для председателя.

— Ну и спектакль! — прошептал Бедняк на ухо Ртути. — Однако, я думаю, не видать нам больше Сан-Дени… [156] Сан-Дени — улица в Париже.

— А как товарищи? Как встречают свою судьбу?

— Ты их знаешь… Ты идешь на смерть, и они идут на смерть, вот и все. Только Толстяк…

— Как! Бедный малый, ему жаль…

— Да нет, не умереть… Но сейчас он говорил мне: «Что неприятно, так это уйти, не поняв, зачем мы в Мексике».

Послышались голоса офицеров, отдающих приказы. Мексиканские войска окружили сцену. Открылись ворота крепости, впуская окрестных жителей, оповещенных о казни: они толпились в ожидании кровавого представления. Месяц назад эти люди склонялись перед французами, оккупировавшими Монтеррей. Теперь город снова был в руках мексиканцев, и жители сделались патриотами всем на удивление. Солдаты, правда, орудовали прикладами, подгоняя их.