Луи Анри Буссенар - Охотники за каучуком

— Не знаю!

— Но я-то прекрасно знаю! Разрисовать мои ноги я могу тебе позволить. Это совершенно безобидная забава, но не думай, пожалуйста, что я позволю тебе пойти дальше этой простой шутки!

— Белый сердится… Напрасно! Таков обычай у ширикума, и его всегда соблюдают по отношению к почетным гостям, которых желают почтить особым уважением.

— Я согласен подчиниться вашим знакам уважения до тех пор, пока они не перейдут пределов безобидного развлечения или просто вежливости по-вашему!

Хозе, Маркиз и Винкельман подверглись той же операции, по меньшей мере странной. Мускулатура последнего возбуждает удивление и восхищение пажета и вызывает крики восторга у воинов, которые никогда не видывали подобного атлетического сложения.

— Ладно, ладно! .. — ворчит про себя эльзасец, относящийся к индейцам все более и более недоверчиво. — Восхищайтесь себе нашими ногами, если хотите, но вы сейчас увидите, как я вас разнесу, если вы посмеете зайти слишком далеко в своей шутке. Гром и молния! Выделывать свирели из наших костей! .. Попробуйте только, клянусь, здесь не останется никого, кто бы мог насвистывать на этих свирелях!

Между тем индейцы смотрят, добродушно и глупо осклабившись. Белые начинают уже ощущать от этого восхищения какую-то неловкость.

— Знаете ли что, господин Шарль, — говорит, наконец, Маркиз, не без некоторого основания, — у нас должен быть, вероятно, страшно глупый вид, с засученными, как у рыбаков, панталонами, и ногами, разрисованными этим старым шутом, от которого так и несет спиртом!

Шарль с каждой минутой настораживается все более и более. Не тратя времени на ответ Маркизу на его шутливое, но верное замечание; он осторожно запускает руку под свою шерстяную фуфайку и приоткрывает кобуру с револьвером.

Индейцы надвигаются на них сплошной стеной, не проявляя, однако, никаких признаков враждебности. С непередаваемой жадностью и благоговением они смотрят на предметы, находящиеся у пришельцев. Часовую цепочку и никелевый брелок, выглядывающие из-под фуфайки Шарля, пажет снимает с ловкостью настоящего карманного воришки. За цепочкой, конечно, появляются часы, и вместе с нею переходят немедленно в руки удивленного туксау. Та же участь постигает карманный компас и уже в следующий момент этот полезный предмет висит на шее у старого пажета, в качестве почетного ордена.

Теснимые со всех сторон, чувствуя десятки рук, обирающих их ловко и проворно, без малейшего насилия, так что любой английский карманный вор мог бы позавидовать им, припертые спиной к чанам, наши друзья видят, как индейцы все ближе и ближе подступают к ним. Не в состоянии двинуться, смотрят, как все их маленькие вещицы и безделушки, одна за другой, исчезают в руках индейцев, в том числе даже пуговицы с их курток, пока, наконец, и самый револьвер Шарля не выскальзывает у него из вспотевшей руки и не становится добычей второго вождя, который внимательно разглядывает его со всех сторон.

Когда ничего более не осталось, что бы можно было отнять у них, индейцы немного отступили. Четверо друзей могли, наконец, свободнее вздохнуть и почувствовали истинное облегчение, избавившись от назойливого и отвратительного прикосновения этих цепких темных рук.

Еще совершенно ошеломленные, наши друзья не успевают обменяться взглядами или словом, как вдруг в малока раздается оглушительный выстрел. Страшный, протяжный крик ужаса и затем вой от боли сопровождают его. Одновременно с этим туксау подносит руку к груди, из которой бьет ключом струя алой крови, отступает на два-три шага назад, с широко раскрытым ртом, искаженным лицом, вытаращенными глазами и вдруг грузно падает на землю.

Индейцы, удивленные, недоумевающие, перепуганные, разбегаются во все стороны с пажетом во главе, точно стая рыжих обезьян. Второй вождь, онемев от страха, не помня себя и не понимая, в чем дело, выпускает из рук револьвер и стоит, остолбеневший, среди облака дыма над индейцем, которого еще подергивают последние предсмертные судороги.

Несмотря на волнение, вызванное этим несчастным случаем, жертвой которого так же легко мог стать и кто-нибудь из них, наши искатели хинных деревьев не растерялись.

Шарль кинулся вперед и, подняв с земли оружие, быстро сунул его в карман своей куртки. Маркиз схватил тесак, который ему протянул Винкельман, а последний вооружился топором, воткнутым в балку, который он уже давно облюбовал. Хозе без особых церемоний завладел тяжелым кастетом из дерева итоба, который в руках сильного человека становился страшным оружием.