Александр Сытин - Желтый Мрак

— Дня за три до начала первых полуфиналов мы с Фильсом (Фильс — это наш первый номер) поехали в Марлоу. До этого самого Марлоу даже ленивые английские автобусы идут меньше часа и «старик» отпустил нас смотреть крикетный матч, взяв только слово никаких пари не заключать и вообще во время состязаний не волноваться. Уезжая, мы оставили наших друзей веселыми и безмятежными, как стая молодых воробьев, а, вернувшись, нашли печаль и всякого рода причитания.

Первое, что нам бросилось в глаза, когда мы вошли в комнату Покка, был наш представитель Гопкинс.

Он сидел на поставленном стоймя чемодане и ругал лордов в таких выражениях, что «старик», который стоял рядом, был зеленый от зависти.

Остальная компания тоже была на лицо, и вид у них всех был такой, точно их долго поили уксусом.

— Боже мой, — в страхе воскликнули мы, — что такое у вас приключилось?

Тут Гопкинс прервал свои проклятия и еще раз начал излагать все по порядку.

— Этот самый лорд Деттерлей, председатель гоночного комитета, вежливо так меня спрашивает:

— Скажите, мистер Гопкинс, ваш седьмой номер Гаррис Смит случайно не лоцман?

— Лоцман, сэр, — говорит Гопкинс, не понимая, куда тот клонит — замечательный лоцман. Можно сказать, самый лучший в Австралии.

— Ну, а членом профессионального союза он состоит?

— Не знаю, сэр, — говорит Гопкинс, — откуда мне знать такие вещи.

— Ну, так я вам скажу, что состоит — отвечает лорд и вытаскивает из кармана справочку какого-то презренного агентства.

Вот вам и популярность.

Потом весь комитет напал на нашего представителя, обвиняя его в жульничестве, и сколько им Гопкинс ни доказывал, что лоцман не профессионал, они и слушать не хотели.

— Член союза и кончено.

Тут Фильс постиг трагический смысл происшествия и, прервав Гопкинса, начал предаваться отчаянию.

— Ох, мошенники, — кричал он, — они знают, что Гарриса нам не заменить и теперь ни за что не допустят нас до состязания.

Я никогда в жизни не видел Фильса таким возбужденным.

Остаток этого дня и весь следующий мы провели, строя кровожадные планы относительно лордов, а к вечеру Поккер призвал нас к себе.

— Джентельмены — сказал он — нам необходимо достать русского графа, имеющего бороду. Только русский граф и притом бородатый может заменить нам Гарриса.

Все мы очень смутились, услышав это, и я даже подумал, что старик наш от огорчения, наверно, помешался.

Когда мы капельку оправились, Гаррис собрался с духом и, как можно деликатнее заговорил с Покком.

— На кой чорт, старина, вам понадобилась, такая штука? И почему он обязательно должен быть с бородой?

А длинный Том Брукс ядовито ввернул:

— Может, вы думаете, что русские графы растут на деревьях, как груши или какие-нибудь сливы?

Поккер на это замечание внимания не обратил и об'яснил, что если мы приведем в комитет настоящего аристократа, лорды обязательно растают и запишут его на место Гарриса, а борода нужна для того, что бы издали было видно, что это именно граф, а не Гаррис гребет на седьмом номере.

Тут в беседу вмешался наш массажист Фрейман, которого мы привезли с собой.

— Если вам, правда, нужен граф, так я вам покажу, где такого найти.

Все очень недоверчиво поглядели на Фреймана, но тот, ничуть не смутившись, продолжал.

— Ну да, я бываю в одном ресторанчике, там самый настоящий граф танцует лезгинку.

Поккер сразу вскочил. — А борода есть? — деловито спросил он.

— Есть. Прекрасная черная борода. И потом, это не важно; за пять фунтов этот парень приклеит себе не то что бороду, а даже хвост.

От этих слов старик окончательно повеселел, и оба вместе с Фрейманом побежали искать графа.

Дальше все пошло, как по маслу. Граф оказался человеком замечательно покладистым. Он очень удачно соврал Детерлею о том, как с громадным успехом греб в России и совсем очаровал лордов своей родословной.

Конечно, никто из членов комитета в таланты графа не поверил, и нам любезно разрешил взять его вместо Гарриса.

— Можете себе представить их удивление, когда мы стали брать один предварительный заезд за другим.