Владимир Динец - Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников

– Слушаю, – ответил я, стараясь не выглядеть обеспокоенным. У меня очень живое воображение, и оно немедленно принялось рисовать картины, которые лучше не вспоминать. Соледад сделала достаточно длинную для этого паузу.

– Я проститутка, – произнесла она наконец.

Не знаю, какое у меня было лицо. Она быстро добавила:

– Сегодня это ничего не значит. Ты мне нравишься, и я не хочу быть одна. Пожалуйста, не уходи. Ты мне ничего не должен.

Я никогда в жизни не платил за секс, но знакомые проститутки у меня были. В первые два года после приезда в Штаты я где только не работал – в частности, развозил пиццу. В то время я жил в Беркли, университетском городке, где многие студентки подрабатывали на учебу “массажными услугами”. Они были моими лучшими клиентками, потому что давали мне двадцатку из-за полуоткрытой двери, забирали пиццу и никогда не ждали сдачи. Иногда они просили меня привезти что-нибудь из магазина или аптеки, так что постепенно я со многими из них познакомился. Они были славные девчонки, но я всегда отказывался от предложений бесплатного обслуживания по дружбе.

В этот раз все было по-другому. Девушка была такой искренней и одинокой. Город был таким волшебным. Я посмотрел на нее и вдруг понял, что она старалась скрыть все это время: отчаяние. Как я мог уйти?

В эпоху интернета ни один секрет не остается нераскрытым. Через несколько дней после отъезда из Картахены я получил от Соледад длинное письмо. Я приведу здесь только небольшую часть. “Любить” и “хотеть” в испанском – одно и то же слово.

Ты, наверное, думаешь, что я сумасшедшая. Может быть, это правда. У нас есть примета: если проститутка хотя бы раз в год не проведет с мужчиной ночь по любви, она навсегда разучится любить. В этом году я не встретила никого, кто бы мне понравился, поэтому, когда появился ты и я поняла, что люблю тебя, я решила, что ты мне послан Богом.

Сразу после этого грустного письма мне пришло еще одно. Я находился в национальном парке Тайрона, куда заглянул на денек отдохнуть после восхождения на Сьерра-Нева-да-де-Санта-Марта, самый высокий в мире береговой хребет. Был канун Нового года. Резвившиеся на пляже туристы подшучивали над моим огромным рюкзаком. Они не знали, что там почти ничего не было, кроме каяка и весел.

Письмо было от жены Хесуса, моего боливийского друга. Это была всего одна фраза, разосланная ею по всем адресам в его списке контактов. Хесус погиб. Его самолет был сбит где-то над сельвой бразильскими военными, которые даже не позаботились найти место падения.

Это было уже слишком. Я просто видеть не мог счастливые лица вокруг. Надо было возвращаться к работе.

Я поехал автостопом дальше на восток, через самую засушливую часть Колумбии. Там почти пустыня, усеянная чахлыми кактусами и никогда не перегнивающими кучами мусора. Самое известное место в тех краях – грязный городишко Майкао возле Риоачи, якобы послуживший прообразом Макондо из “Ста лет одиночества” Маркеса.

Дальше началась Венесуэла. Во время нефтяного бума 1960-х годов она была богатейшей страной Южной Америки, а сейчас стала самой бедной. Любые разговоры обязательно переходили на обсуждение Хуго Чавеса. Люди, ездившие на своих машинах, в основном его ненавидели, а пассажиры дешевых автобусов в основном на него молились, но было много исключений из этого правила. Я старался обойтись без предвзятости, но после нескольких недель в Венесуэле вынужден был признать, что дела в стране шли не лучшим образом. По всему северо-западу торчали тысячи вышек, непрерывно качавших нефть, но дороги были в плохом состоянии, городские трущобы выглядели хуже, чем в Рио-де-Жанейро, а многие частные предприятия, от магазинов до турагенств, были закрыты.

Я остановился на недельку на побережье, чтобы понаблюдать за американскими крокодилами из самой восточной в Южной Америке популяции. Они обитают в мангровых лагунах национального парка Моррокой, славящегося многотысячными стаями красных фламинго и алых ибисов. Результаты наблюдений были очень похожими на полученные в Колумбии и во Флориде: одна “песня” с ревом на восемь “песен” со шлепками головой. Репертуар этого вида оказался поразительно сходным по всей области распространения.

Пересекая Кордильера-де-Мерида (венесуэльскую часть Анд), я остановился на день в туристическом городке, чтобы взять напрокат параплан. Спускаясь кругами через слои облаков с заснеженного семисотметрового обрыва, я едва не столкнулся с особо любопытным кондором. Это была еще одна моя детская мечта: парить над каньонами Анд бок о бок с кондорами.