Владимир Динец - Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников

Оказавшись на карибском побережье, я направился в национальный парк Саламанка, обширный район мангровых зарослей возле города Барранкийя, где обитает одна из последних сохранившихся популяций американского крокодила в Южной Америке. У меня уже были данные по этому виду из Флориды и Доминиканской Республики, но мне было интересно, есть ли в его “песнях” географические различия.

Через пять дней я знал ответ. Тихий, похожий на кашель рев колумбийских крокодилов звучал точно так же, как в других местах. Как и во Флориде, на каждую “песню”, содержавшую рев, приходилось примерно семь “песен”, содержавших шлепки головой. В Доминиканской Республике я слышал только шлепки, но, может быть, у меня просто было мало наблюдений оттуда.

Согласно моей теории, американский крокодил – вид-специалист”, обитающий в мангровых лагунах и дельтах рек, – должен был пользоваться шлепками намного чаще, чем голосом. Я был очень рад, что прогноз сбылся, и решил, что заслуживаю пару дней отдыха. У меня как раз была возможность исполнить одну старую мечту.

Кто не странствует, тот не знает цену ни мужчинам, ни женщинам.

Оринокский крокодил, защищающий гнездо

Моя первая детская мечта была очень четкой и конкретной. Я хотел поехать в Южную Америку в качестве путешественника-натуралиста. Такое желание у меня возникло не только в результате чтения замечательных книг Дарвина, фон Гумбольдта и Даррелла, но и от понимания того, что эта часть мира больше всего отличается от моей родины. Москва времен застоя была местом удушающе скучным.

Вскоре выяснилось, что обсуждать мои мечты в школе не следует. Когда я поделился ими с кем-то в первый раз, меня направили к районному психиатру. Во второй раз неприятности были уже у моей мамы: поездки “в Америку” и вообще за границу без тургруппы с дежурным гебешником были запретной темой. А Южная Америка казалась такой же недоступной, как другие планеты.

Ко времени окончания школы стало понятно, что выбираться из Союза придется нелегально. Я проделал это однажды летом в порядке тренировки, перейдя на Памире афганскую границу и затем пакистанскую, и собирался повторить эксперимент уже без возвращения, но тут рухнул правящий режим, и границы более-менее открылись. Спустя четыре года мне удалось заработать довольно приличные деньги за книги о природе и поехать в Латинскую Америку на полгода. Я прилетел в Никарагуа, провел две недели в Коста-Рике, так и не смог получить панамскую визу и вынужден был купить авиабилет до Каракаса. По пути самолет должен был садиться в Барранкийе, так что я прилип к иллюминатору, ожидая, когда внизу появится побережье Колумбии и я увижу наконец континент своей мечты. И я его увидел. Там, на берегу, лежал сказочный город. Он напоминал замок в Диснейленде, но был намного красивее: крепостные стены в виде цветка с башнями вместо лепестков, шпили соборов, лабиринт узких улочек, черепичные крыши… Это была Картахена-де-Индиас, одно из старейших европейских поселений в Новом Свете. Через несколько минут чудо-город исчез из виду, но я обещал себе, что когда-нибудь обязательно посмотрю на него вблизи.

И вот теперь, семнадцать лет спустя, я был от Картахены на расстоянии короткой поездки на автобусе и решил сгонять туда на Рождество. Большая часть города – современные промышленные кварталы, ничем не примечательные, но стоит зайти внутрь крепостных стен, и вы оказываетесь в старинном мирке, где цветов на окнах больше, чем в английской деревне, роль такси выполняют конные повозки, а девушки красивее, чем в Чили, хотя я думал, что такого не может быть.

В основном эти девушки прогуливались по улицам в сопровождении пожилых родственниц, но под вечер, зайдя в маленькое кафе, я заметил очаровательную сеньориту, сидевшую в одиночестве за угловым столиком. Она выглядела очень нежной и изящной, даже хрупкой. Я спросил, можно ли составить ей компанию, и она кивнула, улыбнувшись. Мы разговорились, потом пошли гулять по городу, где уже зажигались рождественские огни. Ее звали Соледад, она была на редкость приятной собеседницей, тонкой и открытой, с мягким юмором, но почему-то немного грустной. Мы зашли в ресторан, и как только официант принес меню, она сказала:

– Прежде чем ты заплатишь за мой ужин, я должна тебе кое-что сказать о себе.