Борис Андреев - Чтоб полюбить сильней...

В пристройке из плетня, где я устроился, слышны были все ночные звуки весеннего леса. Сна не было. Вышел узнать, скоро ли утро. Полоска зари только чуть-чуть светлела.

Где-то, казалось, совсем близко, чуфыркнул и заворковал тетерев-токовик. Я решил разыскать место тока.

«Оружие» мое — штатив и фотоаппарат — всегда при мне. Прошел более километра, а до тока все еще далеко. С запада надвинулась грозовая туча, сверкнули зарницы первой весенней грозы, послышались раскаты грома, и через несколько минут хлынул ливень. Но так же быстро, как и надвинулась, туча пронеслась, стих ветер, гром грохотал где-то уже вдали, и только последние потоки дождя еще омывали голые ветви берез и осин.

Слетятся ли петухи на ток? Состоится ли весеннее собрание после такой встряски в природе?

Еще около километра прошагал по лесу и полянам, и вдруг где-то совсем рядом закокотала тетерка и хлопанье десятков пар крыльев указало место токовища. Но станут ли птицы, потревоженные сначала грозой, а затем мною, продолжать свой свадебный обряд?

Я спрятался за кустом. Начинался рассвет. Послышался шум полета, прилетел хозяин тока — старый петух. А вслед, точно по сигналу, начали слетаться остальные.

В кустах закокотали тетерки, весенняя песня становилась громче. И сразу же начались боевые схватки. Хлопанье крыльев, шипение, воркование оглашали токовище.

Старый петух-токовик, распушив хвост, раскрыв крылья, опустив голову к земле, ходил влево-вправо по токовищу, но в бой не вступал, и его никто не затрагивал — или из уважения, или, может, не решаясь на схватку с ним. Казалось, он командовал боем.

А вот другой, более молодой и слабый… Его весеннее убранство растрепано, «лиры» хвоста выдерганы, из клюва капает на выщипанную грудь кровь: он устало прижался к земле в сторонке: видно, придется подождать следующей весны!

Мне нельзя пошевелиться — перед самым лицом у куста сидит петух и внимательно рассматривает меня своими глазами-бусинками. Ноги мои, выставившиеся из куста, тоже «взяты в дело» — через них, как через барьер, перескакивают дерущиеся птицы.

Солнце поднималось, бой ослабевал, израненные и покалеченные выбыли из него, а счастливые победители ушли в кусты к тетеркам. На сегодня весенний обряд закончен!

Нарушение правил, норм и сроков охоты привело к тому, что такие тетеревиные тока остались только в воспоминаниях…

Вдали послышались голоса наших лаек — они звали нас к себе. Подходим. Обе сидят у полусгнившего пня и, опустив головы, взлаивают, посматривая вниз, под корни.

В развилке корней — отверстие, похожее на вход в норку.

По следам на первом выпавшем снегу узнаем, что под пеньком прячется ночной зверек — колонок. Он покрупнее горностая и чуть меньше хорька. Цвет шерсти коричневый, с особым желто-кофейным оттенком. Круглая головка с кошачьей мордочкой. Хвостик пушистый.

Своей фигуркой и поведением он очень похож и на хорька, и на горностая, и на ласку. Разница лишь в цвете «одежды» и еще в том, что колонок легко забирается на деревья, чего те не могут делать.

По ночным следам колонка видно, что он пытался забраться па сосну (на ней «гайно» — домик белки), но почему-то сорвался, упал и медленно побрел в свою «квартиру» под пенек.

Отверстие было довольно большое, и мой спутник, надев на руку две рукавицы, засунул ее под пенек.

Колонок обладает «мертвой хваткой», то есть, вцепившись зубами в кого-либо, не разжимает челюстей даже под угрозой смерти.

Ожидания наши оправдались — зверек вцепился в рукавицы и был вытащен из норки. Но что с ним! Какой у него вид! Когда-то блестящая шерстка потускнела, сделалась клочковатой, на шубке — лысины, глаза помутневшие. Притупившимися зубками он не смог прокусить даже одну рукавицу…

Да, неизбежная старость не миновала и его! Вот потому-то он и упал, когда захотел, как бывало в молодости, забраться на дерево, чтобы поживиться белкой, спавшей в своем домике. Его ослабевшие лапки не выдержали, хотя коготки были еще достаточно остры.

Мы отпустили его в норку.

Приближалась зима. Что ему было делать? Голодно. Облысевшая шубка греет слабо… Только возвратиться под пенек — там все же теплее!

В то утро мы добыли пару белок и около норки оставили ему беличьи тушки. Дня через два опять подошли к этому пеньку: одна тушка объедена, а вторая замерзла, притупившиеся зубки колонка не смогли ничего сделать с нею. Зверек своими еще острыми коготками нацарапывал мороженое мясо и съедал. Работа долгая и трудная, но… «голод не тетка»!