Виктор Стукалов - Шатун

– Миха, – Степан растерянно оглянулся на Михаила – ты… это…потерпи малость…я сейчас Серёге помогу, а ты, ты… это… потерпи…, потерпи малость. Я сейчас,… вот Се-рёге помогу только… и сразу тебе…

Опираясь на руки Степана, Сергей медленно опустился на снег. Степан, зачерпнув пригоршнями снег, поднёс его к лицу Сергея.

Прислонившись спиной к гусенице бульдозера, Сергей с каким-то безразличием смотрел, как Степан острожно снимал с Мишки куртку, как резал ножом её подклад на ленты и свя-зывал их в одну длинную ленту.

Связав ленты, Степан вырезал ножом две небольшие пих-товые ветки и теперь острожно накладывал эти шины на сло-манную руку Михаила, прибинтовывая их связанными лента-ми из подклада куртки.

При каждом неосторожном движении Степана, Михаил материл его, и Степан, что-то ворча вполголоса, терпеливо переносил Мишкину брань.

Наблюдая за ними, Сергей набирал полную горсть снега и прикладывал к лицу. Снег таял на лице Сергея и вместе с кровью розовыми слёзками стекал на подбородок и шею…

Когда снег в руке таял, Сергей набирал полную горсть снега и снова прикладыва её к разбитому лицу.

Наложив шину на руку Михаила, Степан подошёл к Сергею и опустился на колени: – Ну-ка, Серёга, покажи, что там у тебя?

Сергей убрал руку от лица: приложенный к лицу снег стал красным. Сергей бросил его, и зачерпнув горстью снег, прило-жил его к лицу.

Степан, поднявшись с колен, засуетился, стал оглядываться, словно что-то разыскивая. Вытащив из ножен нож, он на-правился к сломанным бульдозером ёлочкам. Ещё раз что-то поискав глазами, Степан наклонился над молодой пихтой и стал ножом срезать с неё кору.

Михаил, морщась от боли, внимательно следил за ним; Сергей, отбросив окровавленный снег, зачерпнул полную ладонь новой порции и снова приложил к разбитому лицу.

Срезав несколько кусочков пихтовой коры, Степан подо-шёл к Сергею и присел рядом на корточки.

– Сергей, убери руку, ты мне мешаешь. – Степан приложил к ранам на лице Сергея кусочки пихтовой коры – Сейчас я тебя вылечу.

Сергей, прижимая рукой к лицу снег, одним глазом смотрел на Степана.

– Понимаешь, Серёжа, пихтовая живица, – Степан показал небольшие кусочки пихтовой коры – вот она прилипает к ране и не даёт крови течь. Она ещё и всякие микробы убивает…

– Ты, Серёжа, руку-то убери. Сейчас я тебе ещё кусочки ко-ры на ранки приложу, живица к ранке и прилипнет. Понял, Сергей? Вот хорошо, держи,…держи, держи… – Приложив ку-сочки коры к лицу Сергея, Степан снял со своей шеи шарф пе-ревязал им его лицо.

– Ну, а ты, Миша, как? Терпишь? – Степан обернулся к Ми-хаилу.

Михаил кивнул головой.

– А ты, целовальник моей кабины, – Степан пытался шу-тить – оклемался малость? Тогда, помоги мне Мишку на «колёса» поставить…

Подхватив Мишку с обеих сторон, они осторожно под-няли Мишку на ноги.

Поддерживая сломанную руку на весу, Михаил присел на тягу больдозерного ножа и попросил закурить…

Жадно затянувшись дымом, Мишка посмотрел на Сергея и Степана и с раздражением сообщил: – Короче, мужики, мы вляпались в такое дерьмо, что хуже быть не может. Серёга два-три дня побудет на больничном – и пойдет на работу. У него морда быстро заживёт. А вот как мне объяснить перелом руки… А? Молчите… Ну, что делать будем?

Степан молча курил, внимательно разглядывая, какими-то пустыми глазами, свои старые унты из рыжей собачей шкуры.

Сергей сосредоточенно оттирал снегом кровь с руки.

Все молчали, и каждый из них думал о чем-то своём.

Михаил ещё раз внимательно посмотрел на них, и с не скрывая раздражения, ещё раз спросил: – Ну? Что молчите?

Наелись и медвежатины на праздник, и шкуру продали…

При этих словах Михаила, вспомнив, зачем они здесь, Степан с завидной прытью влез сначала на гусеницу бульдозе-ра, затем на капот. Держась за предохранительные дуги, он осторожно прошёл по капоту вперёд и, подавшись всем кор-пусом, пытался сверху заглянуть за нож бульдозера.

Взглянув на Михаила, он осторожно встал одной ногой на нож, потом, опустившись на четвереньки, ухватился за ко-рень выворотня, торчавщий из снега. Ещё раз оглянувшись, Степан стал медленно приподниматься, стараясь при этом заглянуть за выворотень.

Сергей и Михаил застыли в напряжении.

Вот Степан медленно поднялся, потом со злом плюнул и, взглянув на Михаила, махнул рукой в сторону распадка.

После этого, спрыгнув с ножа, он смело пошёл к выворотню. Из-за торчащих ветвей видна была только его шапка, которая то исчезала, то появлялась. Наконец из-за выворотня показался Степан, постояв немного в раздумье, он подошёл к ожидавшим его товарищам. Молча достав сигареты, он заку-рил и, сделав несколько глубоких затяжек, тихо произнёс: – Я не знаю, как мы объясним то, что с нами случилось. Но то, что мы наделали большой беды – мы объяснить не сможем: берло-га пуста. Медведь, и очень крупный, ушёл… Следы на снегу огромные… А до посёлка каких-то километров двадцать. Это – если идти по дороге… А, если идти через тайгу, на прямую – то на половину ближе… Вот и думайте-гадайте, мужики…