Наталья Крудова - Сиамская овчарка

— За сиамскую овчарку попробуйте, — предложила Рита.

В тамбуре вагона громко стучали колеса. Измученная долгой поездкой Симба, растянувшись, спала на прохладном полу. Проводница вошла в тамбур и, прикрывая за собой дверь, приказала:

— Сюда нельзя, гражданин пассажир. Нечего любопытствовать. — И уже ласково обратилась к Марусе: — Чайку принесла вам.

— Мне один стакан, — слабым голосом попросила сидящая на ящике в уголке тамбура Маруся.

— И его попоишь, остуди только, — велела проводница. — Хоть и лев, а в дороге чаёк — милое дело.

Маруся взяла поднос с двумя стаканами, поставила к себе на колени.

— Ты, милая, не думай, — сказала проводница. — Ты Валю знай, чтоб она какую тайну выдала — ни-ни. Твоя начальница велела, что зверь, мол, казённый, а пассажиры ласками напугать могут… Ты поверишь? — проводница гордо поглядела на скорбно кивающую головой Марусю. — Всем объяснила, что собаку, мол, редкую везёшь. Сознательные пассажиры все поверили, а этот, да сама знаешь… Вбил в свою упрямую башку — лев, и всё тут. Ну, я навещу тебя ещё, пей чаёк.

Маруся подносила стакан с чаем к губам, стараясь поменьше расплёскивать, про себя проклинала Риту и тут же ругала себя: ну девка, мол, ладно, а ты-то, старая, о чём думала? Хорошо, вагон удачный попался. Последний и место в самом конце. А главное, проводница душевная, а то бы…

Вчера утром Рита гордо провела на поводке в конец вагона идущую за Марусей Симбу.

Вера Семёновна, переговорив с проводницей, наспех простилась. Только мудрая Тамара, поцеловав на прощанье Марусю, сказала:

— Ну, Маня, и влипнешь ты в историю! Вера тебе хоть денег на прокорм ЭТОЙ дала?

— Дала… много…

— Хоть это хорошо. Да знаю я тебя, ведь всё скормишь… Не дури, Мань, где кашки в мясо добавь, где морковки подкинь, смотришь, на костюм сэкономишь.

— Да что ты, Тома, спасибо, конечно, за заботу, идите лучше, поезд тронется.

При первом же толчке вагона Симба прижалась к стене, зарычала, зашипела, замяучила.

— Тетенька, вы кого везёте?

— Собачку, девочка.

— Тётенька, а как ее зовут?

— Симба, девочка.

— Тётенька, а почему она лапкой так машет?

— Играет, девочка. Шла бы ты к маме.

— Это мой папа, — указала девочка на пришедшего за ней мужчину.

— Ишь, какой зверь! — сказал папа. — Он не опасен?

— Кто желает чаю? — спрашивала проводница, проходя по вагону. — Граждане пассажиры, не толпитесь, будьте сознательными. Это не лев, гражданин, — слышала Маруся объяснения проводницы.

— Что вы из меня идиота делаете? Что я, львов не видел?

— Справка имеется, гражданин, это собака, — проводница, уже подойдя к Марусе, заговорщицки подмигнула ей. Повернувшись спиной к Марусе, сказала громко и ясно: — Провозить собак на поводке, кошек в корзинках разрешается. Не толпитесь, граждане пассажиры, дайте отдохнуть пассажирке с собакой.

Симба сидела у окна, провожала взглядом проплывающие за окном деревья. Иногда бросалась на стенку у окна, где, по её расчётам, скапливались деревья, птицы и облака. Разочарованно смотрела на Марусю.

— Глупая ты, Симба, они вон туда дальше едут. Ты к окну прижмись. Да не упрямься, прижмись, не вырывай голову.

Маруся расстелила салфетку, очистила два варенных вкрутую яйца и полезла в сумку за бутербродами…

— Не помешаю?

«Который львов с первого взгляда узнаёт, — с тоской подумала Маруся. — Ещё в коридоре с проводницей спорил».

— Извините, я понял — вы инкогнито едете?

— Чего? — спросила Маруся.

Гражданин достал из кармана записную книжку.

— Будем знакомы — Борис Яковлевич.

Маруся промолчала.

— Я инженер, но такой случай, в одном вагоне с вами. Обязательно статейку в местную газету суну. Вы ведь укротительница Назарова?

— Нет… Бугрова, вы чего-то ошиблись…

— Бугримова?

— Да что вам надо, гражданин, идите себе, я старая, для ухаживаний не гожусь.

— Вы куда львёнка везёте?

— Щенок это африканский, сиамской породы, — раздражаясь, пояснила Маруся.

Не успела съесть бутерброд, как Симба поняла: уходивших из окна за стенку коров не поймать. А вот проходивших мимо их отделения людей хватать за ноги куда веселее. Пропускаешь ноги, посылаешь вдогонку лапу, крик «ой!» и треск материи. На когтях длинные нитки — улов!

— Посиди с ней в тамбуре, милая, — предложила Марусе добрая проводница. — А на ночь сюда спать придёшь. Пока запру вас на ключ, от греха подальше.

Щёлкнул ключ, и Маруся, испуганно поглядывая на дверь, шёпотом заругала Симбу: