Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 22. Прогулки по опушке

Это была первая заметная победа над крымцами. И Москва сразу перенесла места столкновений с ними уже в саму степь. Но это требовало укрепления новой границы. И она быстро, в пятнадцать лет, была обустроена, получив название «Белгородской черты». На ней искусно использовались природные препятствия для конницы, созданы были засечные линии в лесках, на открытых местах насыпаны были земляные валы, укрепили старые и построили новые города – Белгород, Оскол, Воронеж, Усмань, Тамбов. С волненьем пишу – был в их числе и Орлов-городок, превратившийся позже в большое село Орлово, где я родился и вырос. Хорошо представляю, где была крепость, какую роль на Черте играла прежде заболоченная бобровая наша Усманка. А в музее города Усмани я как-то прочел наказ воеводы тех лет «стороже», наблюдавшей в заречье за Диким полем: «На одном месте два раза кашу не варить, где обедал – не ужинать, где ужинал – не ночевать!»

Укрепление государства и крепость Белгородской черты остудили пыл крымцев ходить за добычей. Муравским шляхом («посуху») стали ездить на юг и обратно купцы и посольства.

Что сегодня осталось от знаменитого шляха? Практически ничего. Нет и Дикого поля. Исчезла тысячелетняя травяная степь. Исчезли в степи тарпаны, дрофы, стрепеты, редко видишь сурка, немного на этом огромном пространстве орлов. Распахана степь. Под плугом исчез и тысячелетиями утоптанный конскими копытами шлях. О его существовании напоминают лишь названья старинных селений, по которым шлях проходил, а «дикая земля» осталась только на склонах и окраинах древних балок. Лишь очень редко тут можно увидеть перышко ковыля, чаще видишь только полынь, жесткую, скусанную овцами траву, кусты шиповника да колючки с малиновыми цветами – татарник.

• Фото В. Пескова и из архива автора. 29 ноября 2002 г.

На земле только материковая Антарктида (исключая прибрежную зону) безжизненна, все остальные места могут быть кое-где безлюдными, но разные формы жизни в них все-таки существуют. К таким местам относится север планеты – Арктика.

В летнюю пору жизнь на Севере замешана густо за счет мигрантов. Среди них главные – птицы. Долгие, почти бесконечные летние дни, сияние солнца, обилие пищи и безопасность гнездовий влекут сюда с юга караваны гусей, лебедей, куликов, уток. Но быстро кончается лето, и вот уже надо в обратный путь. Часть птиц улетает в места «курортные», теплые, другим довольно незамерзающих вод. Далее всех улетают из Арктики не очень приметные полярные крачки, одолевая до Антарктиды многие тысячи километров.

В лесотундру с Крайнего Севера откочевывают олени, лисы, волки, росомахи. Это коренные северяне, но в голой тундре и на ледяном побережье выжить они не могут – отодвигаются на границу лесов, где легче кормиться, где морозный холод не возрастает с ветром. А из лесов Севера в среднюю полосу прилетают снегири, свиристели… Словом, к началу зимы Крайний Север пустеет. Но жизнь тут все же не замирает.

Самые неприметные из коренных северян – пестрые мыши лемминги. Они являются главными потребителями скудной тут растительной пищи и, в свою очередь, служат основной пищей множеству северян: волкам, лисам, песцам, медведям, хищным птицам. Даже вегетарианцы – олени и зайцы – едят леммингов. Есть лемминги – все на Севере благоденствуют. Резко уменьшилось их число – спасаются кто как может. В первую очередь резко падает плодовитость у всех мышеедов. И все начинают искать корма!

Прилежные северянки – полярные совы – с насиженных мест улетают на юг так далеко, что их можно вдруг встретить в средних широтах. В 1943 году, пробегая на лыжах по саду (Воронежская область), я вдруг увидел небывалое белое чудо. Сова подпустила меня метров на десять, изучая желтыми внимательными глазами. Много позже узнал, это была северная сова. («Снежная бабушка» зовут ее в Арктике.) Миграция сов на юг означает, что число леммингов на их родине в тот год резко упало. Быстро размножающиеся грызуны через каждые четыре-пять лет достигают предельной численности и потом от бескормицы и болезней гибнут, либо «движутся в никуда». Но численность их на следующий год начинает расти. Этому ритму следует маятник всей жизни Севера.

Сами полярные мыши суровую зиму выдержать не могли бы, если б не запасались едою впрок. Под снежным одеялом тундры живут они припеваючи, достигая в пик численности трех сотен на гектаре земли.