Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 22. Прогулки по опушке

«А школа в твоей деревне есть?» – «Есть. Семь лет учился. Но главная моя школа – сама Дельта. Я думаю, это самое хорошее на земле место. И река Окаванго – божественная река…» – «Но пишут: главная река Ботсваны – Лимпопо…» – «Видел я Лимпопо – желтая от глины, непонятно, как живут в такой воде рыбы и крокодилы».

Часов в одиннадцать мы уходим от догорающего костра в палатки.

«Самый большой африканский оазис» – называют дельту реки Окаванго. Вода превращает пустыню тут в райское место. Все живое за тысячи лет приноровилось, приспособилось к переменчивому характеру Дельты. Одни, как только вода начинает убывать, испаряясь, спешат с мелководий в главное русло, другие замирают в иле до нового паводка, а кто-то и погибает, попав в капкан беспощадной пустыни.

Свирепый сластена

Прикидывая, каких животных мы можем увидеть в Калахари, я узнал: старожилом пустыни является медоед, существо некрупное, но легендарное, занесенное в Книгу рекордов Гиннесса как самое свирепое из всех зверей, обитающих на суше. Медоед широко распространен, но встречается редко – малочислен, ведет ночной образ жизни и потому долгое время был малоизучен. Старина Брем, удостоивший медоеда всего страничкой в своих замечательных книгах, в последних строчках вздохнул: «Наши сведения о медоедах оставляют желать еще весьма многого».

Но в последние годы, применяя ошейники с радиопередатчиками, биологи научились прослеживать жизнь постоянно кочующих по пустыне свирепых хищников и узнали о них много всего интересного.

В Йоханнесбурге (ЮАР) я провел день в зоопарке, где живет парочка медоедов, и три часа простоял у вольеры, дожидаясь, когда один из зверей вылезет из норы. Его партнер интереса не представлял. Он был чем-то болен и непрерывно чесался, запуская когти в жесткие волосы на облезающем теле, и время от времени катался по земле от, видимо, нестерпимых мучений.

Здоровый его собрат вылез из-под земли, когда жара схлынула, и улегся, словно бы напоказ, около прутьев вольеры. Я мог его как следует рассмотреть.

Это был близкий родственник нашего барсука, но по осанке менее изящный – тупая морда, небольшие закругленные уши, короткие ноги вооружены были длинными когтями завзятого землекопа. Я уже знал: когти эти растут всю жизнь, как у бобра зубы, и позволяют медоеду при рыхлом грунте за две минуты скрыться в земле.

Особо примечательной была окраска этого землекопа. Жесткие волосы на спине от затылка до кончика хвоста были светло-серебристыми, словно бы зверя от жары покрыли плотным полотенцем. Ниже по всему туловищу от головы, обтекая глаза, шла снежно-белая полоса, а ниже ее волосы были угольно-черными. Какая-то целесообразность в такой контрастной расцветке, наверное, была, но выглядела курьезной, как будто зверя кто-то неумело покрасил.

Полагая, что медоеды питаются исключительно медом, многие удивились бы, увидев в открытой пасти сластены мощные челюсти с большими клыками хищника.

Во время путешествия зверя, конечно, мы не увидели. Но со мной была книжка двух молодых биологов, три года наблюдавших в пустыне интересных зверей.

Медоед – бродяга, он постоянно рыщет по Калахари в поисках пищи, скрываясь днем в норах зайцев и муравьедов или копая собственные. Это зверь-одиночка. Самка во время течки оставляет пахучие метки, по которым ее находят самцы. На свадьбах, как водится, они резвятся, дерутся за право стать родителем единственного у самки щенка.

Верная правилу всегда двигаться, мамаша через три-четыре дня меняет место своего пребыванья, унося сжавшегося в комок малыша в зубах. Как только он станет способным ходить, трусцою бежит вместе с матерью, обучаясь в пути приемам охоты и избеганью опасностей.

Ловят медоеды все, что могут поймать на поверхности и раскопать в горячей земле, – мышей, тушканчиков, мелких ящериц, варанов. Особое лакомство – яйца страусов и, главное, змеи. Всякие – неядовитые, ядовитые и смертельно ядовитые. Преследуя змей, медоед забирается в норы и лазает по кустарникам. От яда его предохраняют густой жесткий волос, прочная кожа (собаки не могут ее прокусить) и слой жира под кожей. Незащищенной остается лишь морда. И если медоед не сумел увернуться, змея жалит его в «ахиллесову пяту» тела. Но ничего страшного не случается – яд медоеда может свалить с ног, морда его распухает, часа два страдает он лежа, а потом как ни в чем не бывало снова начинает охоту, часто опять на змею. (Такая сопротивляемость яду пока объяснения не имеет.) Змеиное мясо – самая ценная пища для медоеда. Исследователи проводили тест на избранье еды. «За три дня, пренебрегая другой предлагаемой пищей, медоед сожрал «десять метров» змеиного мяса». Называть зверя следовало бы змееядом, но мед – любимое лакомство хищника, и в заключенье беседы мы расскажем, как внимательно следит этот зверь за полетами пчел и кто помогает ему быстро отыскивать пчелиные кладовые.