Марк Хансен - Куриный бульон для души - 101 история о животных (сборник)

Однажды днем я жалась под солнцезащитным тентом на площади св. Марка вместе с группой других людей, оказавшихся без зонтов и застигнутых врасплох внезапным ливнем. Нечесаный неряшливый парень, явно житель улиц, стоявший в этой маленькой толпе, поднял на ладони маленького котенка и спросил:

«Кто-нибудь даст мне десять баксов за эту кошку?»

Кошечка была красива. У нее было желтовато-коричневое подбрюшье, шоколадные хвостик и спинка и более темная маска цвета какао с чисто белыми вибриссами. Я сразу заинтересовалась. Но котенок не вписывался в мой сценарий со сторожевой собакой. Внутренне боролась с собой пару минут, а потом полезла в сумочку и выцарапала оттуда все наличные, которые были у меня с собой, – семь долларов и пару монеток. Мне нужен был доллар на подземку до дома, так что я сказала:

– Возьмете за нее шесть долларов?

Должно быть, он понял, что лучшего предложения не будет, а может быть, настолько отчаялся, что просто взял сколько дали. Мы совершили обмен, и он ушел.

Я назвала свою новую соседку Коти, поскольку ее усы выглядели как у морского котика. Казалось, ей понравилась моя маленькая квартирка, а уж мне ее общество и вовсе доставляло безмерное удовольствие.

Однажды вечером (к этому времени Коти прожила у меня около двух лет) я проснулась посреди ночи от какого-то громкого звука. Громкие звуки – не редкость в Нью-Йорке, даже в два часа ночи, так что я перевернулась на другой бок и попыталась снова заснуть. Коти тут же вспрыгнула мне на грудь и начала топтаться по мне всеми четырьмя лапками. Она не наминала меня так, как обычно делают кошки, не было это и заигрыванием, и я поняла, что Коти хочет на что-то обратить мое внимание. Она спрыгнула с кровати, и я пошла за ней. Мы обе прокрались, не включая свет, в кухню. Я наблюдала за Коти, и когда она остановилась у двери, тоже замерла. Продолжая держаться телом в тени, она высунула голову за выступ коридора, и я сделала то же самое.

И тогда мы увидели очертания мужской фигуры, вырисовывавшейся на фоне рамы разбитого окна.

Он был в моей кухне!

Я удержалась и не испустила пронзительно высокий, а потому явно женский вопль, который вскипел в моей груди. Заставила себя сделать гигантский вдох. Выдыхая, представила себе оперную звезду Лучано Паваротти – и из меня вырвался мощный звук, что-то вроде «УА-А-А-А-А!». Наверное, я хотела выкрикнуть грозный вопрос, например: «Что вы здесь делаете?» Но в этом не было необходимости. Даже мне самой показалось, что я взревела, как футбольный полузащитник, и этот парень с перепугу выскочил в окно и, точно Человек-Паук, пополз вдоль кирпичной стены вентиляционной шахты, расположенной снаружи моей кухни, с максимальной скоростью, на какую были способны его ноги.

После этого я стала увереннее чувствовать себя, живя в Нью-Йорке. Я держала рядом с кроватью бейсбольную биту и тренировалась хватать ее и наносить удары под любым углом, какой только могла придумать.

Мы с Коти стали одной командой. И обнаружила, что доверяю ей все больше и больше. Заслышав шум, я смотрела на Коти. Если она казалась мне любопытствующей или обеспокоенной, то искала его причину. Если нет, я тоже его игнорировала. Она стала для меня источником защищенности.

Коти до сих пор со мной. Ей сейчас восемнадцать лет, а она все еще бодра. Теперь у меня есть квартира побольше, и я подумываю завести немецкую овчарку, но не ради защиты. С этим делом справляемся и мы с Коти.

Год моего десятилетия стал первым годом, когда у всех членов нашей семьи была работа. Папу уволили с его основного места работы, однако он находил малярные и плотницкие заказы по всему городу. Мама шила красивые платья и пекла пироги для людей со средствами, а я работала после школы и по выходным у миссис Бреннер, соседки, которая разводила кокер-спаниелей. Мне нравилась моя работа; особенно любила обихаживать и кормить игривых щенков. С гордостью отдавала свой заработок маме, помогая семье, но и сама работа была просто замечательной. Я занималась бы ею даже без всякой платы.

В те «трудные времена» я довольствовалась платьями из благотворительных магазинов и линялыми джинсами. И прощалась со щенками, которых отправляли жить в богатые дома, безо всяких сожалений. Но все изменилось, когда в щенячьем домике появился «рождественский» помет. Эти шесть щенков были последними из тех, которые могли успеть родиться до Рождества.