Алексей Калиновский - О чем пьют ветеринары. Нескучные рассказы о людях, животных и сложной профессии [litres с оптимизированной обложкой]

Последний раз я видел Алана на прогулке с Лешкиной матерью. Пожилая женщина шла и думала о чем-то своем, а старый пес, отстав от нее, встал в маленьком проходе между домами, по которому ходил всю жизнь, и, растерявшись, не знал, куда ему идти. Он уже был совсем слепой и глухой. Я подошел к нему, погладил, чтобы он меня узнал, и повел старика догонять хозяйку. А вскоре я уехал в Канаду.

Был конец мая. Подходило время очередной практики. Проблем с ней возникла целая куча. Практика индивидуальная. Можно было выбрать хозяйство из списка или найти самому. Работать можно только с продуктивными животными, собаки, кошки и даже лошади не допускались. Словом, обложили.

Естественно, никакого желания делать коровам ректальные исследования у меня не было, и я начал искать выход из положения. На горизонте уже маячили выпуск и госэкзамены. Перспектива сдавать их и восстанавливать в памяти все то, что рассказывали на лекциях, меня никак не радовала, поэтому я решил пойти другим путем – писать диплом. Сдать надо только научный коммунизм, а потом диплом – и все.

С этой идеей я тонко подкатил к доценту кафедры хирургии Евгению Павловичу Копенкину. Палыч, как его звали все студенты, был человеком. А еще он был первым ветеринарным врачом, который всерьез занялся офтальмологией. Как раз в это время он начал испытывать свою новую идею – глазные пленки с антибиотиками, и ему нужны были «бойцы», которые займутся этим делом. Под пленки и была определена тема моего диплома. Но тема была составлена очень мудро – использование пленок у лошадей, поэтому сам Бог велел мне ехать на практику на конезавод.

Мой друг, который в то время был главным агрономом Первого московского конного завода, состряпал мне вызов, в котором указывалось, что я еще буду проходить практику с коровами, которые были в хозяйстве. С этой бумагой я пришел к Палычу, а он, соответственно, понес ее в деканат. Вопрос решили в мою пользу.

Практика проходила просто отлично. С Палычем мы сразу договорились, что он не будет напрягать меня проверками, ибо ему самому было лень куда-то ехать. Конезавод находился (да и сейчас находится) на Рублевке, в Горках‑10. Ветврач кончасти сразу меня предупредила, что ни к каким лошадям я допущен не буду и что пленки могу ставить сам себе на любые места. В маточное отделение мне довелось пару раз зайти в сопровождении врача, а вот к племенным жеребцам даже близко не подпустили. Любой племенной производитель, будь то кобель, бык или жеребец, – страшное дело. Сила, бесстрашие, помноженные на гормоны, становятся гремучей смесью, которая просто опасна для человека. Я помню таких кобелей по питомнику АЗЛК. Они не один раз отправляли людей на больничный, а бывали случаи, что и в реанимацию.

Каждое утро я приезжал в Горки, наливал из огромной фляги, которая стояла на сеновале, браги, сделанной из березового сока, и ложился спать в тени. После обеда я отправлялся в сторону дома.

Однажды мой сон был нарушен шумом машины главного ветеринарного врача хозяйства, который приехал проверить, как идут дела на кончасти.

Посмотрев на меня, он спросил:

– И что?

– Да вот!

– А денег не хочешь подзаработать?

Я, естественно, напрягся, хотя интуиция подсказывала, что надо будет рубить коровам копыта. Пусть не пугаются любители животных: это процедура, сравнимая с педикюром и маникюром, только в масштабе коровы.

– А что делать?

– Копыта рубить.

– И почем?

– Рубль тридцать голова. Копыта и рога.

Цена была заманчивая.

– Мне нужно четыре человека, – продолжал Иван Иванович.

Я, вспомнив устный счет и, произведя мысленно калькуляцию денег, полученных в перспективе, с уверенностью в голосе, свойственной тимуровцам, сказал:

– Всё сделаем. Только молока нам еще надо.

– Нет проблем, молока сколько хотите.

Это была ошибка Ивана Ивановича. Он никак не мог представить, что за день мы будем выпивать два ведра.

В тот же вечер я позвонил своему одногруппнику и другу Пете Солдатову и обрисовал ситуацию. Петя сходу все оценил и заочно, в цветастых выражениях, предложил профессору Кондрахину, который тогда был нашим деканом, проходить практику вместо него. Нам требовались еще два человека. Сам Петя был ростом под два метра, правда, лицом и прической он напоминал Володю Ульянова на октябрятской звездочке, но это не мешало ему укладывать корову, просто взяв ее за рога. Петя привел с собой Лерыча, человека, ростом и силой напоминавшего самого Петю. Я же позвал своего друга Мишу Есина. Миша – мастер спорта по классической борьбе, долго играл в регби, а еще он профессионально работал с собаками. Словом, бригада «Ух»!