Герасим Успенский: Васька путешественник

Нашим зимним гостям — птицам — здесь не плохо живётся, — корму сколько угодно, и никто их не трогает. Вся мелководная часть залива входит во владения Государственного заповедника, где нельзя ни охотиться, ни — даже — пугать птиц.

Такова природа, среди которой мы жили. Описал я её для того, чтобы было понятнее то, о чём будет идти речь дальше.

Мы с женой работали в заповеднике, и хлопот у нас было много. Мы изучали образ жизни крылатого населения нашего залива и его берегов, населения беспокойного, непоседливого и крикливого.

Мы допытывались: чем питаются чайки, утки, гуси, фламинго и другие птицы?

Почему одни из них собираются в громадные стаи, а другие, наоборот, всю зиму живут одиночками?

Где птицы проводят день и ночь, какие враги их преследуют, какими болезнями они болеют?

Мы наблюдали, как на птиц действует погода — тепло, холод, ветер, дождь, туман. Нас интересовало: дерутся ли разные птицы между собой, спорят ли они из-за корма или из-за чего-либо другого? Почему они иногда кричат и галдят на разные голоса, а иногда, наоборот, — сидят тихонечко по берегам, словно и неживые?

Одним словом, нам нужно было понять по возможности всё, что касается и самих птиц и той природы, какая их окружает. А понимать всё это нужно затем, чтобы наши люди знали, как правильно следует распоряжаться огромными природными богатствами нашей земли.

Особенно важно знать жизнь диких птиц именно на зимовке, так как для многих из них это время довольно трудное. Взять хотя бы обыкновенных кряковых уток. Летом они живут и выводят птенцов почти по всей необозримой нашей стране, от заполярных тундр до устьев Волги, Дона, Днепра и других южных рек. Гнездятся кряквы и в Прибалтике, и в Сибири, и на Дальнем Востоке. Живут просторно, друг другу не мешают — каждая пара знает свой уголок болота или озера, свой участок тихой речки. Но вот подходит зима — и почти всюду у нас выпадает снег. Замерзают и озёра, и болота, и речные плёсы. Только на самом юге страны есть места, где уткам можно пережить тяжёлое зимнее время, не страдая от холода и голода. К таким местам и слетаются птицы, собираются тесно — огромными скопищами у тёплых морских заливов или в камышовых зарослях незамерзающих болот. Случись там какое-либо бедствие, например сильный ураган или бескормица, — и птицы будут погибать не штуками, не десятками, а сразу целыми тысячами; причём каждая прилетевшая на зимовку утка — это не просто утка, а будущая мать или отец нового выводка утят, которых они обязательно выведут, если сами благополучно перезимуют и вернутся весной на родину.

Вот поэтому-то и следует позаботиться о том, чтобы на больших зимовках как можно меньше погибало птиц, чтобы всем хватало корма, чтобы их не преследовали хищники и не в меру азартные охотники. С этой целью и устроен на нашем мелководном заливе Государственный заповедник — благородное и полезное учреждение.

Изучая жизнь птиц, мы много и часто ездили: по воде — на катере, по берегам — на лошадях, а то и просто ходили пешком, с охотничьими сумками за плечами и с биноклями в руках.

В заповеднике, кроме нашего острова Рыбачьего, есть ещё несколько небольших островов. На них из людей почти никого не бывает, только кое-где стоят маленькие домики-кордоны, в которых живут наблюдатели, охраняющие заповедник. Эти кордоны мы должны были частенько объезжать, чтобы расспрашивать наблюдателей обо всём, что они замечали на своих участках. Эти люди помогали нам изучать жизнь птиц, и без их помощи нам было бы очень трудно работать.

У нас было две дочери. Старшая — Ина — училась в школе рыбачьего посёлка, а младшая — Татьяна — пока ещё играла с куклами. Была у неё и живая игрушка — маленькая болотная черепаха. Черепаха жила у нас в комнате, плавала в тазике с водой и питалась разной зеленью, творогом, кусочками сырого мяса. Она настолько привыкла к Тане, что не пряталась в свой панцырь даже тогда, когда девочка брала её в руки.

Летом мы часто вместе с дочками совершали морские поездки. Мать побаивалась: вот, мол, застанет нас в пути шторм, девочки натерпятся страху или, чего доброго, снесёт их волной с катера! Но я-то знал, что плавание по нашему заливу почти безопасно. Даже в самый сильный шторм катер может спастись, встав на якорь под защитой какого-нибудь островка. Только одного я опасался: как бы наши девочки, гуляя по пустынным берегам, не повстречались с ядовитой змеёй да не схватили бы голыми руками фалангу или скорпиона. Этой гадости в наших местах было сколько угодно. Я даже проводил с дочерьми специальные «занятия», — показывал им у себя в лаборатории заспиртованных змей, скорпионов, ядовитых пауков и объяснял, что нужно делать, если встретишь таких в природе. Ина хорошо усвоила мои уроки, даже научилась ловить живых фаланг и приносила их мне в стеклянных банках.