Карл Сафина: За гранью слов. О чем думают и что чувствуют животные

На самом же деле преграда, отделяющая человека от животного, – надуманная: люди суть животные. Мы родственники. Я наблюдал за дельфинами, и мне хотелось сломать эту искусственную преграду. Хотелось, чтобы во время нашей встречи мы успели стать ближе. Время неотвратимо утекало и для меня, и для них, и я боялся, что вот-вот придется расстаться, так и не успев толком познакомиться. В ходе нашего путешествия я читал только о слонах, и мое сознание было поглощено сознанием слонов, даже когда я думал о дельфинах, наблюдая, как свободно и плавно рассекают они гладь своих океанических владений.

Когда браконьер убивает слониху, он лишает жизни не просто отдельную особь. У целой семьи оказывается уничтоженной основополагающая память, хранительницей которой являлась верховная, или старшая, самка. Ей, матриарху, было ведомо, куда надо откочевывать в тяжелейшие засушливые годы, чтобы найти еду и воду и выжить. Единственный выстрел браконьера будет отдаваться эхом еще долгие годы и повлечет за собой множество смертей. Наблюдая за дельфинами и продолжая размышлять о слонах, я понял: когда от кого-то одного зависят остальные, признающие его авторитет, когда смерть одного критически меняет существование оставшихся в живых, когда личность становится тем, кто она есть, под влиянием отношений и связей с другими, можно говорить о пересечении некоей зыбкой границы в истории жизни на земле, можно говорить о разуме.

Обладающие разумом животные знают, кто они такие, кто им друзья, кто враги. Они способны заключать стратегические союзы и существовать в условиях постоянного соперничества. Им ведомо стремление к власти, и они не упустят свой шанс изменить сложившийся порядок вещей. Их статус отражается на будущем их потомства. Их жизнь идет по иерархической параболе: сперва вверх, потом вниз. Короля или королеву у них играет двор. Вам это ничего не напоминает? Все сказанное можно отнести и к людям. Но эта понятная знакомая жизнь не принадлежит исключительно царству людей.

Конечно, у человека есть собственный взгляд на мир, но это взгляд изнутри, поэтому внешний мир мы видим тоже как будто вывернутым наизнанку. Эта книга – попытка взглянуть на мир извне, тот мир, где человек не становится ни венцом творения, ни царем природы, ни мерой всех вещей, а предстает равным среди равных. Чтобы что-то действительно понять, надо смотреть вглубь, в корень. В своей отстраненности от природы мы утратили чувство общности с остальными ее созданиями, оторвались от их жизненного опыта. Поэтому я погрузился в материалы последних исследований, касающихся наличия у братьев наших меньших мышления, эмоций, сознания, и отправился на поиски разумных животных. А поскольку все в мире взаимосвязано, разумное животное под названием «человек» станет понятнее, если смотреть на него как на одну из нитей, вплетенных рядом с другими в общую ткань мироздания.

Есть ключевое отличие этой книги от остальных, тоже описывающих мышление животных. Я хотел на какое-то время отойти от вопросов охраны дикой природы, которым посвящены другие мои работы, и вернуться к истокам, вспомнить о том, что мне с самого начала нравилось больше всего на свете: просто наблюдать за тем, что делают животные, и пытаться понять, почему они это делают. Мои путешествия привели меня к трем самым охраняемым видам: слонам, содержащимся в кенийском Национальном парке Амбосели, волкам, живущим на территории Йеллоустонского национального парка, и косаткам, обитателям прибрежных вод Тихоокеанского северо-запада США. В каждом из этих регионов я столкнулся с тем, что животные, находящиеся под охраной, испытывают постоянное давление со стороны человека. Это влияет на их поведение, миграцию, продолжительность жизни, приплод и развитие потомства. Другими словами, в этой книге нам придется столкнуться с разумом животных и услышать то, что они хотят нам сказать. Эта история не о том, что стоит на карте, а о тех, кто на ней стоит.

Важнее всего понять, что жизнь – одна на всех. Мне было семь лет, когда мы с отцом сколотили во дворе нашего бруклинского дома небольшую голубятню и завели несколько пар птиц. Наблюдая, как они обустраивают себе уютные местечки под гнезда, как женихаются, ссорятся, высиживают и выкармливают птенцов, как улетают прочь и неизменно возвращаются к своим, как нуждаются в пище, воде, крове и друг друге, я понял: в своем голубином доме эти птицы живут совсем как мы в своем.