Журнал Юный натуралист №6, 1938

— Где же тут птичьи гнезда?

— А вот тут кругом, сколько хочешь, — ответила Фимка.

— Ну уж и сколько хочешь! — недоверчиво сказал Володя. — Покажи хоть одно.

— А что дашь? — насмешливо спросила Фимка.

Володя пошарил в карманах, но ничего там не нашел, кроме пистолета. Тогда он вынул свой пистолет и в упор выстрелил в Фимку.

— Не балуй! — строго сказала она.

Но взяла из рук Володи пистолет, прицелилась в высокий куст терновника и выстрелила два раза.

— Неужто отдашь? — спросила она тихо.

И лицо ее, так же как у Володи, стало бледным от холодного утра и волнения.

— Отдам, — твердо сказал Володя, глядя в серебристые глаза Фимки, блестевшие, точно капли росы.

И на секунду он забыл о гнездах, забыл, зачем отдал Фимке свой пистолет.

В это время солнце поднялось над вершиной старой ели, и осина, стоявшая на опушке, проснулась первой. Тень легла у ее корней, ветви с легким треском потянулись спросонья, зазвенели листвой. И какая-то птица глубоким голосом повторила несколько раз: та-ак…

Потом добавила:

— Ви-идь.

Это был толстый соловей, сидевший на кусте жимолости.

(Окончание в следующем номере.)

Юннат Сергей Калинин

В юннатский кружок я вступил в 1933 году.

В первые годы занятий в кружке я научился вести фенологические наблюдения, делать снегосъемки, правильно собирать и оформлять коллекции и гербарии, планировать свою работу.

Я занялся также выведением новых культур в условиях нашей местности. В этом деле я добился больших успехов: хлопок у меня дошел до завязывания коробочек, кольраби хорошо вызрело, соя дала замечательный у рожай.

С 1936 года я стал заниматься геологией.

Начал я с очень простого: ходит по оврагам и речкам, собирая примечательные, на мой взгляд, камни. Иногда попадались намни с какими-то знаками и отпечатками, или камни в несколько цветов и оттенков. Как и обычно, все свои находки я сдавал в школу. На помощь приходил Константин Никитич Соколов. Он рассказывал мне об этих находках сам или давал книжки. И тогда непонятное становилось понятным. Постепенно я познакомился с основами геология и палеонтологии. Меня увлекла эта работа. Я тщательно исследовал местность своего села Львовская-Варженка и составил карту ее полезных ископаемых. На карте я зафиксировал месторождения глауконитового песчаника, торфа, глины (валунной и синей), песка (балластного — желтого и кварцевого — белого), туфов. Я отправлялся с двумя-тремя своими товарищами на весь день в экскурсию по району. После нескольких таких экскурсий эти ребята вступали в юннатский кружок. За лето прошлого года мы сделали девятнадцать георазрезов, исследовали шесть оврагов, три водоема. В одну из экскурсий нашли 80-сантиметровый череп древнего тура (ледниковый период) с семью позвонками.

Едва помутнело на востоке, я уже был на ногах. Вскочил, бросился за пиджаком, мимоходом взглянул на часы… Три часа. Удочки и черви были заготовлены еще с вечера. Быстро одевшись и схватив удочки, я зашагал к реке.

Деревня просыпалась. Пропели свою очередную зорю петухи. На небе еще догорали последние звезды, а восток уже заалел на горизонте. В лесу, спеша, пощелкивал соловей да куковали кукушки. Там еще пряталась ночь, темная, неприветливая. Впереди показались заросли тальника.

Вот и река. По ней еще расплывается туман, молочный, мягкий, как лебяжий пух. Вода — парное молоко. Закинув удочки, усаживаюсь и терпеливо жду. Место облюбовал еще с вечера: сбоку — тальник, уходящий под воду; прямо, около того берега, — заросли травы на мелком месте; течение незаметно, сквозь прозрачную воду хорошо видно илистое дно.

Кости древнего тура.

У поплавка одной из удочек я заметил мелкую рябь расходившихся кругов воды. Я насторожился. Потихоньку, стараясь не делать резких движений, нагнулся к удочке. Поплавок дрогнул раз, другой, сильнее и вдруг… приподнялся, зарылся носом в воду, выдвинулся из кустов и поплыл на середину, все глубже уходя под воду. Но нырнуть он не успел: я приподнял удочку и, почувствовав на вытянувшейся, как струна, леске рыбу, подался всем корпусом назад. Удилище выгнулось дугой. Секунда напряжения, и на берегу, блестя чешуёй, подпрыгивает красноперый полуфунтовый язь. Насадив на «кукан», бросил его в воду. Язь комом упал на дно. Спустя некоторое время он снова «ожил» и начал отчаянно рваться вглубь. Неумолимая бечевка тянула его назад, и вскоре он успокоился под травой.