Александр Пробатов - Братец Иванушка

Шло время. Воробушек покрылся перьями и стал выходить из своего гнезда: то сядет на край корзиночки, то попрыгает на подоконнике. А на акациях сидели старые воробьи и с любопытством следили за нами.

— Воробей живёт с человеком? Подозрительно!

Постепенно мой воробушек осмелел, стал вылетать в окно, садился на дерево, а потом возвращался ко мне. Первое время уличные воробьи гнали его из своей компании. И когда я ходил в рыбацкий посёлок за продуктами, то Красный Сапожок сидел у меня на голове или на плече. Красным Сапожком я назвал своего выкормыша не случайно — чтобы не спутать его с другими воробьями, обмотал ему одну лапку красной ниткой — получился красный сапожок.

Всё чаще стал отлучаться из дому воробей, но ночевать по-прежнему возвращался в свою корзину. А ближе к осени стал прилетать только на кормёжку. Я отлучался на несколько дней, но каждый раз, вернувшись, мог наблюдать, как Красный Сапожок стучится в окно, требуя, чтобы его впустили в дом.

Поздней осенью я уехал в город и с тех пор не видал своего воробья. Может быть, вы, ребята, встречали его? У него на правой ножке — красный сапожок. Конечно, сапожок запачкался и, наверное, теперь не красный. Но что поделаешь — у меня не хватило времени научить воробья чистить свою обувь.

Было мне тогда лет восемь-девять. Жарким летом шёл я окраиной нашего села. Стоял полдень. Село казалось вымершим: большинство людей работало в поле, а оставшиеся пережидали зной в сенях и каменных амбарах.

Вдруг до меня долетело тихое блеяние. Я остановился, прислушался. Около дороги стояла старая заброшенная изба, вокруг которой рос густой бурьян. Она была дряхлой и выглядела, как избушка на курьих ножках, потому что развалившееся крыльцо и на самом деле было похоже на большую куриную лапу. Бурьян напоминал настоящую лесную чащу. Так что баба-яга могла тут жить запросто.

Стало немного страшно.

Блеяние повторилось. И тогда я, чтобы подбодрить себя, стал вспоминать другую сказку, которую мне часто рассказывала мама — про сестрицу Алёнушку и братца Иванушку. Помните: мальчик попил из копытца и превратился в козлёночка?

Подойдя через заросли к избе, я заглянул под высокое деревянное крыльцо и действительно увидел там козлёнка. Беленького, с крохотными серыми рожками. Он лежал на боку, вытянув ноги, полузакрыв глаза, и едва заметно прерывисто дышал.

Ступени крыльца обжигали ладони, словно были не из дерева, а из раскалённого железа, от дурманящего запаха бурьяна кружилась голова, от сухого воздуха горели губы — и, наверное, поэтому я сразу догадался, что козлёнок умирает от жажды. Стрелой помчался я домой, схватил глиняную чашку, набрал воды и, разбрызгивая её во все стороны, побежал обратно к безлюдной избе. Братец Иванушка не обратил на меня никакого внимания, он всё так же тяжело дышал и изредка жалобно мекал. Я стал пригоршнями зачерпывать воду и мочить его мордочку. Почувствовав на своих губах влагу, он облизнулся, открыл глаза, потом поднял голову и начал пить из чашки, а когда утолил жажду, лизнул мне руку, словно благодарил за заботу. Это меня обрадовало больше всего.

Я выскочил из-под крыльца, нарвал охапку травы и положил её около козлёнка. Тот попробовал есть, но был ещё очень слаб — жевал стебельки вяло и медленно. Прежде чем уйти домой, я ещё раз сбегал за водой, нарвал свежей травы и оставил всё это под крыльцом.

Засыпая, я представил, как братец Иванушка, набравшись сил, под лучами серебристой луны по пыльной дороге уходит искать сестрицу Алёнушку.

Но когда утром я прибежал к пустующей избе, козлёнок встретил меня у крыльца. Глаза у него были весёлые, он с удовольствием съел кусок чёрного хлеба, который я захватил из дома, и не испугался, когда я стал гладить его.

Ещё два дня кормил и поил я козлёнка, а на третий день он доверчиво пошёл за мной к нашему дому. Так началась наша дружба.

Когда я выходил во двор, козлёнок подбегал и тёрся головой о мои ноги. Если я шёл купаться, мой новый друг следовал за мной. Даже по селу мы ходили вместе.

— Собака да и только! — удивлялись односельчане.

Прошло полгода. Козлёнок вырос, окреп. А однажды, в начале зимы, совершенно неожиданно к нам в дом пришёл крестьянин из деревни, расположенной от нашего села километрах в десяти. Он оказался хозяином козлёнка. Разумеется, отец отдал ему Иванушку.