Джеральд Даррелл - Птица-пересмешник [Новый перевод]

Давно не видывала такого наплыва «постояльцев» и местная тюрьма, так что всех, кто проявил более мелкие правонарушения во время событий, пришлось отпустить по домам, взяв с них торжественную клятву, что, когда надо будет, сами явятся для отсидки.

И гинкасы, и фангуасы расценили налет на Английский клуб как свою крупнейшую победу. По мнению же англичан, героическая оборона клуба настолько измотала силы противника, что ее можно было рассматривать как тактическую победу, превосходящую по значению Дюнкеркскую операцию.

Между тем возник еще один источник возмущения. Военный контингент, уже высадившийся на Зенкали, получил подкрепление: в дзамандзарский порт вошел фрегат Ее Величества «Конрад», длительное время несший службу на море без захода в порты. Вполне естественно, первое, куда нацелился экипаж, было заведение Мамаши Кэри. Представьте же себе тревогу и разочарование бравых моряков, когда они от миротворческих сил на острове узнали, что Кармен призвала своих юных леди ко всеобщей забастовке в знак протеста против планов затопления места обитания пересмешников.

— Пусть говорят что хотят, мои дорогие, — доверительно сказала Кармен Питеру и Одри. — Я обожаю зверей и птиц и не потерплю жестокости, ни за какие коврижки. Когда я думаю о том, что этим бедным созданиям грозит затопление, у меня сердце кровью обливается. Пусть и у моих курочек сердце кровью обливается! Я заявляю: «Девушки! Никаких услуг джентльменам, пока проблема не будет разрешена и угроза для этих бедных созданий не будет ликвидирована».

Гнев и возмущение бравых вояк были настолько сильны, что они готовы были собственными руками передушить этих самых пересмешников, если бы знали, где их найти и как распознать.

Тем временем капитан Паппас пришел из Джакарты с очередным пополнением для заведения Мамаши Кэри в количестве шести штук. Кроме них, на его посудине прибыла группа разношерстных журналистов и телевизионщиков. Вся группа выглядела настолько изможденной, что стало ясно: новые кадры Мамаши Кэри времени в пути даром не теряли. Впрочем, их ждал отдых: Кармен немедленно ввела их в курс происходящих событий и девушек не пришлось долго уговаривать присоединиться к стачке.

Прибытие журналистов и телевизионщиков в таком количестве создало критическую ситуацию с их размещением. Как всегда, выручил самоотверженный Питер, забронировав небольшую гостиницу под названием «Восходящая луна», которой заправляла единственная на Зенкали китайская семья. У хозяйки гостиницы было весьма оригинальное имя — Сунь-Нос-В-Чай. И Питер чуть не до слез смеялся, когда Одри рассказала ему, откуда оно произошло. Родители Сунь-Нос-В-Чай не умели ни читать, ни писать, когда прибыли на Зенкали из Гонконга. Оказавшись на острове, китайская чета решила во что бы то ни стало принять протестантизм, и когда родилась первая дочь, естественно, пригласили священника-протестанта окрестить ее. Родители хотели наречь дочку звучным именем — «Ваш-Любимый-Куст-Хризантем-Расцвел» и пошли к соседу, немного знавшему грамоте, чтобы тот записал это имя на бумаге. При виде новорожденной сосед настолько растрогался, что подарил ей «на зубок» серебряную чайную ложечку, а в придачу к ней — жестяную коробку ароматного чая; в нее-то и положили записку с именем, чтобы была целее. Как назло, протестантский священник был на острове новичком и вдобавок не знал ни бельмеса на пиджин-инглиш. Он спросил у родителей, как они желают окрестить ребенка. «Сунь руку в чай, — сказала мамаша счастливому папаше, — достань записку». Священнику показалось, что она говорит: «Сунь нос в чай», и прежде чем кто-либо смог его остановить или разъяснить, он так и записал в метрике. Впрочем, впоследствии самой девочке имя так понравилось, что собственного сына она вполне сознательно нарекла следующим образом:

Альберт Сунь-Нос-В-Чай-И-Вынь-Сухим.

Итак, мамаша Сунь-Нос-В-Чай и ее отпрыск Альберт Сунь-Нос-В-Чай-И-Вынь-Сухим вылизали и вымели дочиста свою гостиничку, в которой разместился весь пестрый журналистский и телевизионный люд. Среди прибывших был Дэниэл Брюстер, снискавший известность своими исключительно нудными сериями кинопутешествий «По миру с Брюстером». На нем были тяжелый твидовый костюм-двойка и шляпа ковбоя. У Брюстера было круглое одутловатое лицо, бледные глаза, масленая улыбка подхалима и огромные, влажные, красные руки. Телеоператор Стивен Блор был важный толстяк с отекшими, раздраженными глазами и разрушившимися зубами, которые он громко и смачно сосал всякий раз, когда задумывался. Несмотря на столь отталкивающую внешность, он хвастался, что пользуется успехом у женщин.