Эрин Хантер: Прерванный путь

От этих слов в груди у Лая стало тесно, его сердце затрепетало от гордости.

– Счастливчик! – Он облизнул клыки. – Да, мама! Раз это имя дает Собака-Лес, значит, оно самое лучшее!

Мать-Собака зафыркала от смеха и подтолкнула своего сына к сараю, где было устроено их логово. Низкое вечернее солнце окрашивало золотом деревянные стены, и Лая сразу стало клонить в сон. День выдался долгий и трудный, теперь можно и поспать… Ах, как сладко спать рядом с Мамой-Собакой, растянувшись на мягкой подстилке, которую дали им Длиннолапые…

Длиннолапые дали Лаю дом. Дали подстилку, дали тепло и вот теперь подарили ему имя. Длиннолапые – хорошие. Они всегда хорошо относились к Лаю. Да, им можно доверять.

«Я – Счастливчик, – сонно подумал Лай, укладываясь рядом с Мамой-Собакой в приятной прохладе сарая. – Хорошо бы всегда им быть!»

Счастливчик мчался через лес, сухая листва хрустела под его лапами. Бронзовый солнечный свет, пробиваясь сквозь ветки деревьев, пятнами лежал на земле, вспыхивал на палых листьях Прямо перед Счастливчиком мелькали сильные задние лапы Пороха.

Счастливчик припустил еще быстрее, сильнее растягивая мышцы, чтобы угнаться за могучим товарищем. Где-то позади него бежала маленькая Лизушка, но Счастливчик даже не мог обернуться и посмотреть, как она там. Ему оставалось только надеяться, что ученица справится и не отстанет. Счастливчик весь превратился в бег. Именно сейчас – с бешено колотящимся сердцем, с высунутым языком, который обжигал холодный воздух Алого Листа, – он чувствовал себя не только сильным и стремительным, но и по-настоящему живым. Он уже давно не испытывал подобного чувства, Счастливчику хотелось, чтобы этот бег продолжался вечно.

«А все-таки дикая жизнь хороша! – думал он, проносясь сквозь падающие на тропу косые солнечные лучи. – Это совсем не похоже на мое старое городское житье и на беготню по улицам, до чего же здорово!»

Какое-то время назад он бы зарычал на самого себя за такие крамольные мысли. А может, просто не поверил бы, что можно настолько перемениться… Счастливчику нравилось быть псом-одиночкой, он любил бродить по городским улицам, где он с охотой подбирал объедки Длиннолапых. Смешно сказать, но было время, когда он страшно гордился тем, что ухитрился первым украсть старого обглоданного цыпленка из мусорного бака при Доме еды!

«А что теперь? Теперь я живу вдали от города, под присмотром Собаки-Леса, сам по себе… Живу полной жизнью, использую все свои чувства, чтобы догнать и поймать быстроногую дичь!»

Счастливчик перепрыгнул через поваленное дерево и ощутил жаркий прилив гордости. Еще совсем недавно он был вынужден исполнять позорную роль Омеги в наказание за предательство стаи, которое он совершил, поддавшись уговорам Беллы пошпионить за дикими собаками. Счастливчик очень тяжело перенес это унижение, но сейчас вынужден был признать, что временное положение Омеги многому научило его. Теперь он больше знал о вещах, о которых не задумывался раньше, – о преданности и смирении, о том, что чувствуют собаки, занимающие самое низшее положение. Пожалуй, испытание закалило его, сделало храбрее и терпеливее. Кроме того, теперь он стал больше ценить свое новое положение. Быть Омегой означало находиться в самом низу стаи: для Счастливчика было потрясением низвержение на это дно с почетного места охотника и патрульного!

Но правда жизни заключалась в том, что Омега необходим каждой стае: кто-то должен подносить и подавать, исполнять самую грязную и неприятную работу. Теперь Счастливчик понимал, что это важная роль и нужное место.

Только он больше никогда не будет его занимать.

Теперь, когда стая пустилась в долгое путешествие, надобность в патрульных отпала, зато понадобились охотники. Скатиться на дно легко, выбраться наверх куда труднее, но Счастливчик был исполнен решимости во что бы то ни стало перестать быть Омегой. Он выполнял грязную работу, которую от него требовали, но при этом постоянно держал ухо востро, чтобы не пропустить возможность проявить себя в ритуальной схватке с кем-нибудь из высокоранговых собак. Позор первого поражения до сих огнем жег его шкуру, но Счастливчик все-таки добился своего. Теперь он тоже был охотником, высокоранговым членом стаи, пользовавшимся заслуженным уважением товарищей. Сейчас Счастливчик охотился, чтобы накормить стаю, отдыхавшую в новом лесном лагере.