Иосиф Халифман - Шмели и термиты

Приземлившись после полета, молодые самки неспокойны, они бегут, время от времени останавливаясь и выжидая. В конце концов, один из еще находящихся в воздухе крылатых самцов опускается поблизости, быстро обламывает свои крылья и, то и дело касаясь усиками земли, по запаху находит след самки; он догоняет ее, пока она стоит на месте, подняв вверх вытянутое брюшко. Коснувшись ее усиками и оповестив таким образом о своем присутствии, самец дожидается, пока его избранница опять пустится в бег. Она бежит теперь уже не без оглядки, а, наоборот, оглядываясь: за ней неотступно следует ее будущий супруг.

Если его (это в опытах делали не раз) задержать, самка будет ждать; но если взамен задержанного выпустить поблизости другого, насекомое не заметит подмены. Однако можно следом за самкой положить на землю ватку, смоченную самыми сильными одуряющими духами. Это не собьет самца с пути. Зато простая стеклянная палочка, если погладить ею несколько раз хитин самки, казалось никакого запаха не приобретая, способна повести за собой целую свиту женихов.

Брачные прогулки термитов называются тандемом , по названию двухместного велосипеда, в котором ездоки, сидя один за другим, оба нажимают педали передачи. Тандем длится у одних термитов всего несколько минут, у других несколько дней.

Если бы крылья не были сброшены сразу после приземления, то каждый порыв ветра легко мог бы разъединить пару во время этих брачных прогулок. Сейчас без крыльев самке и самцу гораздо легче искать место, где можно обосноваться.

Они ищут норку поглубже и по возможности не сухую. Если сделать в почве вокруг термитника несколько искусственных углублений и полить их водой, то через какое-то время в каждой норке-приманке можно обнаружить парочку, оставшуюся здесь на жилье.

В естественных условиях подходящая норка может найтись не скоро.

Когда место обнаружено — выбор производит почти всегда самка, самец только следует за ней, — насекомыми овладевают тяга к мраку и тигмопатия, стремление к тесноте, потребность прикасаться всей поверхностью тела к почве, и они проникают под камень или под комок земли и принимаются рыть под собой грунт.

Так закладывается начало новой семьи, так возникает зародыш нового термитника.

VII ВЕКЕ хиджры, что по нашему летосчислению соответствует концу XII столетия, жил выдающийся арабский ученый и писатель Казвини, а если назвать его полностью — Захария бен Мухаммед бен Мухаммуд эль Казвини, автор большого сочинения «Чудеса природы». Первая часть этой любопытнейшей древней сводки знаний о Вселенной, описывающая «Подлунные явления», заканчивается главой о том, что представляет собой Время.

В этой главе Казвини пересказывает полное глубокого смысла предание о бессмертном путешественнике по имени эль Хидр.

«Однажды, — рассказывал эль Хидр, — я пришел в большой, цветущий и удивительно многолюдный город и спросил одного из жителей, давно ли этот город основан.

— Наш город существует испокон веков, — отвечал горожанин, — мы не знаем, сколько времени утекло с тех пор, как он возник… И мы не знаем, и отцы наши этого не знали…

Пятьсот лет спустя снова проходил я по тому же самому месту и не заметил ни малейших следов города, и когда спросил крестьянина, косившего траву, давно ли здесь все опустело, тот ответил:

— Странный вопрос! Эта земля всегда была такой.

— Что ты, здесь стоял когда-то богатый город! — возразил я.

— Никогда, — отвечал он мне, — мы никакого города здесь не видели, да и отцы наши нам ничего о нем не говорили.

Еще через пятьсот лет опять я здесь очутился и нашел на том же месте море. На берегу встретилось мне много рыбаков. Я стал у них допытываться, давно ли земля здесь покрылась водой.

— Придет же в голову такие вопросы задавать! — удивились рыбаки. — Всегда так было.

— Но здесь была когда-то суша, — сказал я.

А рыбаки отвечают:

— Не видели мы ее и от отцов наших о ней не слыхали…

Еще пятьсот лет минуло, я снова сюда пришел и увидел поле и человека, который собирал урожай.

— Давно ли здесь моря не стало? — спросил я его.

— Здесь всегда было поле, — ответил он.

— Нет, нет, — возражал я, — тут шумело море!

— Не знаю, — сказал человек. — Мы его не видели и от отцов о нем не слыхали…

А когда еще через пятьсот лет я опять на то же место вернулся, здесь вновь стоял город — многолюдный, цветущий, еще прекраснее того, что я когда-то видел. Спросил я одного из жителей, давно ли этот город существует, и услышал, что это город древнейший, что ни живущие здесь, ни отцы их не знают, когда он возник…»