Максим Зверев - Снежная книга

Не всегда глухари отделываются ночным испугом. В Снежной книге не раз приходилось находить записи и о том, как глухарки и молодые глухари делались жертвами ночного разбоя колонка.

Надо вернуться и дочитать, что делал колонок в эту ночь.

До утра запись его следов может тянуться километров до десяти. За это время он наделает немало неприятностей не только мышам, но и рябчикам и белкам. Колонки давят белок по ночам, забираясь в их гнезда.

На этот раз колонок наткнулся на колонию лесных полевок. Он почуял или услышал их писк под снегом и сделал нырок. Сколько времени провел под снегом колонок — неизвестно. Вылез он метрах в десяти и вскоре забрался опять в снег под корни вывороченного бурей дерева. Выходных следов нет. Значит, это и есть точка.

Колонок спит здесь и вылезет теперь только в вечерние сумерки, чтобы начать новую страницу.

Чей же может быть этот след? Словно кто-то волочил полено по рыхлому снегу. Целая борозда в снегу и ни одного отпечатка лапы. Чем непонятнее запись в Снежной книге, тем интереснее ее читать. Конечно, следы от наших лыж потянулись рядом с этим загадочным следом.

Борозда по снегу прочерчена до берега речки и исчезает в дымящейся на морозе полынье. Да ведь это следы выдры! Кто, кроме нее, будет купаться при двадцатиградусном морозе?

Тяжелая выдра, глубоко проваливаясь и перебирая короткими лапами, буровила снег животом и хвостом, засыпая отпечатки лап.

У следующей полыньи, вниз по течению, лежит вещественное доказательство — окунь с отъеденной головой. Значит дело было под утро: насытившаяся за ночь выдра съедает у рыбы только одни головки.

Речка делает крутой поворот. В этом месте от полыньи на берег опять потянулась глубокая борозда — след выдры. Это она перевалила через крошечный полуостров по прямой, вместо того, чтобы следовать по изгибу реки. И так всю ночь от полыньи до полыньи. Выдра скупа на записи в Снежной книге. Только если замерзнут все полыньи, тогда выдра протянет свою борозду-след по страничкам лесной Снежной книги на многие десятки километров, совершая переход к другой реке.

…Целые сутки бушевала февральская метель. Лесную сторожку занесло снегом почти до крыши. Утром открыли дверь, и по двору пришлось прокапывать в снегу целые коридоры для того, чтобы добраться до пригона с коровами.

Огромная масса снега придавила лес и поломала много ветвей. Даже на лыжах тяжело идти по глубокому, рыхлому снегу. Ноги проваливаются почти по колено.

Сегодня всюду записано, с каким трудом лесные обитатели прокладывали себе путь.

Первыми, как всегда, встречаются следы горностая и ласки. Сейчас они напоминают следы выдры: зверьки, прыгая, глубоко проваливаются в рыхлый снег. Прыжки коротки и соединены бороздками, сделанными брюшком.

Из густого ельника вышли круглые следы рыси. И у нее из каждого следа видна, как говорят охотники, «поволока» и «выволока» — длинные черты по снегу при опускании и вытаскивании ног.

Долго идет рысь по лесу и выходит, наконец, к болоту. Здесь всюду следы зайцев и свежие погрызы коры осинника. Зайцам тоже трудно бегать по рыхлому снегу, и за одну ночь они наделали тропинок по всему болоту. Следы рыси свернули на одну из тропинок и сделались сразу длиннее — рысь зашагала быстрее, идти ей стало легче.

Из-за густой ели вышли широкие следы россомахи и перекрыли следы рыси. Россомаха пошла по ее следам, как тень — куда одна, туда и другая.

Рысь идет спокойно, она не подозревает, что за ней кто-то крадется.

Но вот и разгадка — с места в карьер россомаха бросилась огромными скачками вперед по следу рыси, сразу глубоко проваливаясь в снег. Где-то впереди заверещал заяц, попав в зубы рыси. Этот предсмертный крик и ударил, как бичом, по россомахе. Поднимая снежную пыль и комочки снега, россомаха выскочила на бугорок. Внизу в лощине стояла рысь и торопливо пожирала зайца. Россомаха бросилась на нее.

Рысь мягко отскочила в сторону. Ее толстые волосатые ноги были лучшими «лыжами», чем лапы россомахи, и все преимущества были на ее стороне. Несмотря на это, она без боя уступила свою добычу. Отбежав в сторону, рысь истоптала снег в одном месте — здесь она долго стояла и смотрела издалека, как обедает россомаха за ее счет. Вероятно, глаза рыси яростно горели «справедливым гневом», и она облизывалась, глотая слюни.