Максим Зверев - Там, где белеют палатки юннатов

Костя увидел, как огромный бык бросился на товарища…

«Затопчет его… убьет», — как молния мелькнула мысль, и ружье мгновенно оказалось у плеча.

Бу-у-х… — в упор выстрелил Коля. Лось с ходу ткнулся головой в сугроб и грузно запахал всей тушей по пушистому снегу.

Перезаряжая ружье, Костя вместе с Бобкой бросился к бившемуся в предсмертных судорогах зверю.

— О-о-й, — раздалось сбоку.

Костя вздрогнул и обернулся к Абдрахману.

— Ты что? Что с тобой?!

— О-о-х, — стонал, катаясь по снегу, паренек. Он обеими руками схватился за бедро правой ноги. — О-ой!.. Лягнул он меня… Ногу, видно, перебил…

Костя подбежал к товарищу, стал на колени и взялся руками за валенок.

— Руки пусти… Пусти руки-то, — строго приказал он и стал ощупывать ногу Абдрахмана. Сквозь разорванные брюки просачивалась кровь.

— А-а-ай! — закричал бледный как полотно Абдрахман. Его окровавленные пальцы судорожно хватали снег. — Больно!..

— Встать можешь? Ну-ка, попробуй!

Абдрахман пытался подняться и не смог.

Костя распорол штанину на раненой ноге Абдрахмана, оторвал подол своей рубахи и перевязал им ногу товарища. С трудом подняв Абдрахмана, он перенес его к лосю.

— Садись на лося. Он теплый. Хорошо еще, что он тебя скользом ударил, слабо задел, а то бы…

— Да как мы… теперь… Костя, домой пойдем, — еле выговорил Абдрахман, все еще корчась от боли.

Костя опешил. И в самом деле, как теперь быть? Не дойти до стана Абдрахману, а донести его на руках он не сможет. Идти за колхозниками далеко. Абдрахман тут замерзнуть может. Как назло первый ноябрьский мороз такой, что дух захватывает…

Как быть?

Костя в раздумье сел на быка рядом с другом. Пальцы его коснулись теплой шерсти. Он вскочил и радостно воскликнул:

— Придумал я, как сделать! Слушай… Я сниму с быка шкуру и заверну тебя в нее. Она ведь теплая. Вот шерсть-то на ней какая! Ну, ты в шкуре полежишь тут. Сейчас костер разведу. Тебе тепло будет, а я тем временем на стан сбегаю за своими…

Абдрахман молча кивнул головой.

Костя быстро нарубил небольшим топориком сухих веток и разжег костер. Потом взял нож и поспешно начал снимать шкуру. Ему не под силу было переворачивать тяжелую тушу и он рубил ее на части топором. «Скорее! Скорее!» — сверлило в голове. Когда нож затупился, он взял нож Абдрахмана. Немало у него ушло труда и времени, пока шкура, наконец, была снята.

Затем Костя набросал свежих сосновых веток у костра, постелил на них шкуру и бережно уложил на нее Абдрахмана. Концом шкуры он тщательно закутал товарища.

— Ты бы скорее на стан… А то ночь скоро… Не дойдешь. А я и так скоро согреюсь, — говорил Абдрахман прерывающимся голосом. Его зубы выбивали мелкую дробь.

Костя тревожно взглянул на пасмурное небо.

— Да, скоро стемнеет.

Изо всех сил он начал рубить поваленную сухую сосну. Скоро с десяток поленьев лежало около костра.

— Хватит или нет? — оглядывался Костя. — Пожалуй, еще надо.

И он торопливо застучал топориком по стволу. Внезапно топорище треснуло. Костя досадливо сплюнул в сторону.

— Жди. Я быстро… — и Костя подпоясал патронташ, сунул сломанный топор за пояс и вскинул на плечо ружье. Молодой охотник немного побаивался, как бы одному не заблудиться, но товарищу об этом ничего не сказал, а только крепче надвинул шапку.

Свистнув Бобку, Костя зашагал к темному бору.

Кругом была тишина. Мороз все крепчал. Точно в глубоком сне высились великаны-сосны.

Костя хорошо помнил: сюда они шли все время на север. Значит, чтобы вернуться обратно, ему надо идти на юг. Однако небо затянулось морозной мглой, солнце скрылось, и определить страны света Костя не мог.

Выйдя на поляну, он увидел светлое пятно над горизонтом.

— Неужто солнышко просвечивает? Эх, вот бы оно посветило с часок!

И точно в ответ на его желание сквозь мглу стал вырисовываться тусклый диск солнца.

Костя шел и раздумывал: «Теперь часа четыре будет. Еще какой-нибудь час — и солнце сядет… В двенадцать оно прямо на юге бывает, в пять — на западе, я как раз на него шел. Значит, теперь мне надо держаться левее. Сядет солнышко, тогда при такой мгле сразу в лесу темно станет. Успею ли я выйти к избушке? Вдруг не успею. А как ночевать без топора? Плохо будет и мне, и Абдрахману. Как-то он, бедняга, теперь там?»

Костя пустился бежать. Обледенелые ветки больно хлестали по лицу.

«Скорее!.. Скорее!..» — подгонял он себя, все время поглядывая в просветы между деревьями: не скрывается ли тусклый блик солнца. Недолго оно виднелось. Уже только узкая светлая полоска осталась на небе, да и та вскоре растаяла в морозной мгле. А Костя все бежал и бежал вперед.