Владимир Борейко - Лесной фольклор. Древа жизни и священные рощи

На Камчатке «по приговору» местного населения с целью сохранения соболя в XIX веке учреждались «народные» заказники в Кроноках, на Начикинском мысу, в истоках Еловки, в верхнем течении Быстрой Хайрюзовской и в других местах. Некоторые из этих территорий продолжали считаться закрытыми для охоты и в первые десятилетия советской власти. В бассейне средней Оби в XIX веке, а возможно и раньше, манси выделяли «запретные места», где запрещалась охота на соболя и других животных.

Порой крестьяне, как из деревень Перелуги Боровичского уезда и деревни Велени Лужского уезда, сами организовывали в начале XX века свои крестьянские заповедники, о чем докладывалось в 1915 г. на одном из заседаний Постоянной Природоохранительной комиссии Русского Географического общества.

Бушмены Калахари никогда не селились вблизи водоемов диких животных, считая их священными. Для коряков был запретным район Ключевской сопки. Для индейцев Северной Америки таким заповедником считался нынешний Йеллоустонский национальный парк. Широко известен священный лес ханты и манси на огромной территории в верховьях рек Конды и Сосьвы «Ен-амы-унт-ун-так-лазе» (Лес такой густой, как у собаки шерсть). Они не охотились и даже не заходили туда. «Подобный заповедник, — считает А. Рыжиков, — был организован первыми русскими камчадалами. Всем обществом решили они не охотиться на территории Кронок. Когда охотник Магишин нарушил общественный запрет, в назидание другим его расстреляли. С тех пор территория Кронок не посещалась. К моменту Камчатской экспедиции Рябушинского никто туда уже не знал дороги» (Рыжиков, 1993).

Древние литовцы также имели свои священные рощи, где запрещались все виды рубок, и даже преступники, скрывавшиеся в них, становились неприкосновенными. Были у литовцев и священные горы, на которых воздвигались капища и жертвенники, — писал

П.Д. Брянцев (1889).

Иногда запреты (заказывание) вводилось лишь на определенный срок. Например, в прииртышских селах общинной собственностью считались хмелевики, кедровые рощи, клюквенники. Община следила, чтоб раньше созревания хмеля и ягод никто не ходил в ягодники. Для этого создавались специальные легенды и верования, чтобы предотвращать порчу ягодников. Возле кедровых рощ и клюквенников в день Ивана Купалы косили сено и ставили стожки. Существовало верование, что в этих стожках поселяются черти и народ боялся ходить в рощи, пока кто-то из стариков, знавших заклинание, не снимал запрет. После этого, когда плоды и ягоды созрели, все шли в лес (Колесников, 1989).

Селькупы-аборигены Томской области создавали микрозаказники — места для спокойного отела диких копытных.

А. Коринфский, поэт и известный собиратель российских народных легенд, преданий и обычаев, писал: «Летописи свидетельствуют о том, как на славянском западе проповедниками христианского учения вырубались заповедные рощи — чтобы воочию показать бессилие языческих богов перед светоносным могуществом единого Бога. Было это и на святой Руси — во времена Владимира Красна-Солнышка и ближайших его преемников на великокняжеском престоле. Но до сих пор напоминают о почитании дубовых рощ разбросанные по неоглядному светло-русскому простору рощицы — «жальники», превратившиеся в места отдыха утомленных зноем путников» (Коринфский, 1901).

Жальники… Ныне это слово забыто полностью. А еще сто лет назад поэт К.К. Случевский посвятил им свое стихотворение.

Толкование «жальникам» дает историк И.И. Репников. По его мнению, жальники — это древние славянские кладбища XII–XVI веков, обложенные камнями в виде круга. Они особенно хорошо сохранились в северных губерниях Европейской части России. Деревья, растущие там, являлись заповедными, рубить их нельзя. Исключение возможно лишь для нужд местной церкви или на постройку придорожного креста. Срубившего в иных случаях ждало наказание Господне (Репников, 1931).