Фарли Моуэт - Кит на заклание

— Я не против охоты, — заявлял Сэмюель. — Но ведь надо же понимать, какого зверя можно бить, а какого нельзя! А им все равно, они и самок стреляют, и детенышей — всех подряд. И большинство даже мяса не берут, бросают туши неразделанными. Раньше такого не бывало. Большой удачей считалось иметь ружье с патронами, а уж если кому посчастливится убить оленя, так он все мясо до последнего кусочка домой нес, жене и детям...

Дядя Сэмюель замолчал и с осуждением покачал головой.

— Худые, видно, времена настали, если взрослые люди такое творят. Нет, раньше ничего похожего не было. Никто из наших не стал бы убивать больше, чем ему надо. А этим, с завода, им лишь бы стрельнуть. Им что зверя бить, что птицу — все равно. На прошлой неделе двух орланов убили, забавы ради. Чтоб на орланов охотиться — такого я в жизни своей не слыхал. Это уже преступление против природы, и больше ничего!

Большинство наших гостей были из Мессерса, но иной раз приходили и с «того конца» — так наши соседи называли Харбор и Рич. Однажды днем, привлеченный зычным лаем Альберта, я подошел к окну и увидел пятерых всадников на здоровенных скакунах, неуверенно ступавших по пешеходному мостику, который соединяет Мессерс с остальными районами Бюржо. Впереди ехали врачи городской больницы, муж и жена; за ними — их дети; пятым был симпатичный парень, которого они любили называть своим «грумом». Все, кроме «грума», были одеты в настоящие английские костюмы для верховой езды, включая кепи и хлыстики. За всадниками следовали два громадных, кудлатых пса, так называемые ньюфаундленды; в действительности же порода эта была выведена в прошлом столетии в Англии.

Врачи были одним из двух семейств, составлявших «аристократию» Бюржо. Лишь недавно переехав сюда из Европы, врачи, очевидно, считали, что они — верхушка городской знати, ибо вторую аристократическую фамилию возглавлял всего-навсего владелец рыбозавода. Оба семейства объединяло упорное стремление стать для городка образцом поместного дворянства, и они безудержно соперничали между собой, используя в качестве орудия борьбы наиболее броские предметы роскоши. Так, например, когда врачи купили себе катер с реактивным двигателем, развивающий скорость до тридцати узлов, владелец рыбозавода тотчас ответил на это приобретением прогулочной яхты поистине королевской красоты. Это была неравная борьба, потому что врачи могли рассчитывать только на свое жалование, а оно едва превышало тридцать пять тысяч долларов в год — жалкие гроши по сравнению с доходами, которые давали владельцу завода и его жене принадлежавшие им предприятия.

В своем соперничестве они доходили до смешного и немало позабавили жителей Бюржо. Решив развлечься верховой ездой, врачи выписали из-за границы двух скакунов; семья заводчика парировала выпад, приобретя четырех чистокровок. В ответ на это врачи привезли еще двух лошадей и шетландского пони. Тогда владелец рыбозавода заказал еще четырех лошадей и... мексиканского ослика. А потом, чтобы закрепить свою победу, добавил к ним еще пару лам из Перу! Врачи сдались, и состязание пошло по другим каналам.

— Дело могло бы зайти еще дальше, — язвительно комментировал события Сим Спенсер. — Не сомневаюсь, что следующими на очереди были жирафы, а за ними последовали бы слоны, так что для нас в городе уже просто не осталось бы места!

Прошла неделя, и мы втянулись в присущий Мессерсу ритм жизни и снова начали ощущать тот покой, который составляет одну из приятнейших сторон жизни в аутпорте. У нас оставалось время на то, чтобы подолгу гулять вдоль берега, разглядывая всякую всячину, выброшенную океанским прибоем; и на то, чтобы изредка предпринимать пешие походы в глубь острова, где иногда нам удавалось увидеть стада карибу; ходили мы и к Бэрэсвею, соленой лагуне с песчаными пляжами, где летом местная ребятня купается и собирает съедобных моллюсков.

Однажды солнечным днем мы с Альбертом дошли до западной оконечности острова Грэнди и по шаткому подвесному мостику — он меньше метра шириной и в шторм раскачивается, как качели, — перебрались на берег собственно Ньюфаундленда. Вскарабкавшись по крутому склону массивного гранитного холма Хэд, мы оказались на высоте шестидесяти метров над бившимися в обледенелые скалы волнами.

Достигнув вершины, мы обнаружили, что не нам одним пришло в голову воспользоваться этим великолепным наблюдательным пунктом, с которого открывается вид на океан и все близлежащие острова.