Джон Грогэн - Марли и мы

– Мы попробуем еще раз попозже.

Словно поняв мои слова, он с трудом опустился на три рабочие лапы и опорожнил весь мочевой пузырь в прихожей. На полу расплылась большая лужа. Впервые с тех пор как я принес его маленьким щенком, Марли написал в доме.

На следующее утро Марли стало лучше, хотя он все еще прихрамывал, как инвалид. Мы выгуляли его, и он облегчился без проблем. На счет три мы с Дженни подняли его на ступеньки крыльца.

– У меня такое ощущение, – сказал я, – что Марли никогда больше не сможет сам взойти по лестнице. Ему придется приучиться спать и вообще жить на нижнем этаже.

На следующий день я работал дома, на втором этаже. Я писал на своем ноутбуке материал, как вдруг услышал шум на лестнице. Я перестал печатать и прислушался. Звук был удивительно знакомым, похожим на громкий топот, словно в гостиной скакал подкованный жеребец. Я посмотрел на дверь спальни и затаил дыхание. Через несколько секунд показалась голова Марли, и он медленно зашел в комнату. Когда он заметил меня, его глаза загорелись. Ах, вот ты где! Пес склонил голову мне на колени, прося почесать его за ухом. Без сомнения, он заслужил такую награду.

– Марли, ты сделал это! – воскликнул я. – Черт возьми! Поверить не могу, что ты взобрался!

Позже, когда я сидел с ним на полу и почесывал ему шею, он повернул голову и весело куснул мое запястье. Хороший знак – привычки игривого щенка все еще давали о себе знать. Я знал, как тяжело ему было взобраться по лестнице. А ведь прошлой ночью мой пес заглянул в глаза смерти, и я готовился к худшему. Но сегодня Марли снова сопел, двигал лапой и пытался заигрывать со мной. Только я решил, что его долгая, счастливая жизнь закончилась, как он вернулся.

Я поднял его голову и заставил посмотреть мне в глаза. – Когда придет время, ты мне скажешь, ладно? – сказал я, больше утверждая, чем спрашивая. Я не хотел, чтобы мне еще раз выпало самому принимать решение. – Ты ведь предупредишь меня, правда?

В тот год рано похолодало. Дни стали совсем короткими, студеный ветер раскачивал голые ветви деревьев. Мы спрятались в нашем уютном домике. Я наколол приличный запас дров и сложил их в поленницу около заднего крыльца. Дженни готовила вкусные супы и пекла хлеб, а дети снова сидели у окна и с нетерпением ждали, когда выпадет снег. Я тоже предвкушал первый снегопад, но с некоторым страхом, размышляя, как Марли переживет еще одну зиму. Предыдущая далась ему нелегко, к тому же, он еще больше ослабел. Я не знал, сможет ли он передвигаться по снегу и скользким дорогам. До меня начало доходить, почему пожилые люди перебираются жить на юг, во Флориду и Аризону.

Однажды воскресным вечером в середине декабря (за окном завывал ветер), когда дети выучили уроки и играли на музыкальных инструментах, Дженни пожарила попкорн и объявила вечер семейного кино. Дети бросились выбирать фильм, а я свистнул Марли, чтобы он сходил со мной за дровами. Пока я набирал поленья, пес лег на покрытую инеем траву. В морду ему дул холодный ветер, и Марли нюхал его своим мокрым носом, словно пытался понять, когда же придет весна. Я хлопнул в ладоши и помахал руками, чтобы привлечь его внимание, и он с большим трудом, опираясь только на передние лапы, поднялся на ступеньки крыльца.

Пока дети решали, какой фильм посмотреть, я растопил камин. От него сразу пошло тепло, и Марли не преминул занять свое любимое место прямо перед очагом. Я лег на пол в метре от него, положил под голову подушку и наблюдал больше за огнем, чем за развитием событий в фильме. Марли не хотел сходить с теплого местечка, но искушение было слишком велико. Он любил, когда перед ним находился лежачий беззащитный человек. Кто в таком случае становился вожаком? Марли! Его хвост застучал по полу, и вскоре я заметил, что он подползает ко мне, волоча задние ноги. Через несколько мгновений он уже прижался ко мне. Но едва я потянулся погладить пса, он мгновенно среагировал: привстал, отряхнулся, осыпав меня шерстью, и уставился мне в лицо, оскалив свои огромные челюсти. Я засмеялся, и он принял мой смех за разрешение продолжать. Прежде чем я понял, что происходит, он навалился на меня всей своей тушей, обхватив передними лапами мою грудь.

– О! – вскрикнул я под его весом. – Фронтальная атака лабрадора!

Дети завизжали от восторга, а Марли не мог поверить своему счастью. Я даже не старался сбросить его с себя. Он облизал мое лицо и ткнулся мне в шею носом. Под его весом я едва дышал, и через несколько минут мне пришлось наполовину вылезти из-под него. Большую часть фильма мы провели именно в таком положении: голова, плечо и одна лапа пса лежали на моей груди, а сам он прижался ко мне. Так он и заснул, а я все продолжал гладить его по голове.