Джеральд Даррелл - Натуралист на мушке, или групповой портрет с природой

В полдень мы снова отправились на виллу. Благодаря вмешательству каких-то таинственных сил вновь случайно выпало оконное стекло, мы открыли дом и начали съемки. Гусеницы, как, впрочем, и большинство животных, партнеры довольно никудышные. Они либо застывают, словно музейные экспонаты, на одном месте, либо начинают так оголтело скакать по растению, что камера не успевает их заснять. Покончив с гусеницами, мы переключились на других насекомых, которых Энн, Ли и я усердно собирали в течение нескольких дней: жуков-скакунов, скарабеев, цикад и прочих. Все они были аккуратно рассажены по банкам и спичечным коробкам. Во времена моего детства, когда мы жили на Корфу, у меня не было таких прекрасных приспособлений для ловли животных, какими пользуются современные натуралисты, но, как говорится, нужда заставит, и потому изобретательность моя была поистине безгранична. В нашем доме не пропадало ни одной банки или склянки; картонные коробки, равно как и жестянки, ценились на вес золота. Но лучше всего были спичечные коробки — легкие и компактные, они были удобным вместилищем для моих живых трофеев. В моем распоряжении одновременно находилось несколько сотен таких коробков; я брал их с собой в походы и возвращался с полным уловом, напоминая бродячий мини-зверинец. Правда, иногда случались и всякого рода казусы. Я хорошо помню тот день, когда случайно оставил один из своих коробков на камине и мой старший брат (мягко говоря, не разделявший моих увлечений животными) открыл его, чтобы прикурить, и в этот момент ему на руку выползла обвешанная детенышами скорпиониха. Думаю, излишне описывать, что за этим последовало. Возвращаясь к спичечным коробкам, замечу: мне было приятно, что мое изобретение не утеряло своей актуальности и по сей день, оказав нам помощь при съемках фильма. Что же касается обитателей спичечных коробков, то они проявляли удивительную непонятливость — то падали с цветов, на которые их сажали, то, не сказав ни слова, расправляли крылышки и улетали. Наконец день начал гаснуть, что (правда, с большой неохотой) пришлось признать даже нашему режиссеру; тогда мы, забрав с собой наших второсортных гусениц, возвратились в город.

Черепахи по-прежнему жили в ванне.

Наступившее утро было (как ему и полагалось) солнечным, с безмятежно голубым небом. Когда мы заканчивали затянувшийся завтрак, появился сияющий, как никогда, Джонатан. Заказав свой обычный скромный завтрак, состоящий из овсяной каши, кофе, тостов, джема, колбасы, бекона, яичницы, жареного картофеля и десерта в виде фруктового салата со взбитыми сливками, он откинулся на стуле и одарил нас лучезарной улыбкой.

— Сегодня, — возвестил он голосом доброго волшебника, собирающегося выполнить ваше заветное желание, — мы будем снимать змею. А Жан-Пьер будет нам помогать.

— Ты имеешь в виду желтопузика? — спросил я.

— Да, именно его.

— Должен заметить, что ты неправильно называешь желтопузика змеей. На самом деле это большая безногая ящерица.

— А на вид — просто вылитая змея, — не соглашался Джонатан, раздосадованный очередным надувательством со стороны матушки-природы.

— И тем не менее у него имеются рудиментарные конечности; а если неосторожно взять его за хвост, то он отвалится, как у всех ящериц.

— Боже мой, — ужаснулся Джонатан, — не хватало еще, чтобы у этой чертовой твари посреди эпизода отвалился хвост. Господи, почему я такой несчастный?

Захватив Жан-Пьера и рептилию, мы отправились в выбранную Джонатаном оливковую рощу, которая показалась ему самой живописной (хотя какими критериями он руководствовался в своей оценке, я так и не смог понять — все оливковые рощи на Корфу в высшей степени живописны). По дороге я предупредил его, что желтопузик движется со скоростью, близкой к скорости света, поэтому съемочную площадку следует устроить с таким расчетом, чтобы его легко можно было поймать. Джонатан уверил меня, что он нашел именно такое место. К моему удивлению, он сказал правду. Когда мы приехали, я увидел идущую вдоль оливковых зарослей, вытоптанную ослами тропинку, заключенную с обеих сторон в сложенную из камней изгородь, так что образовался извилистый желоб, вполне подходящий для выгула змей, хотя вовсе для этого не предназначавшийся.

— А теперь, — сказал Джонатан, — ты и Ли, начав путь от этой оливы, дойдете до того куста, где неожиданно увидите желтопузика и поймаете его.

— Погоди, — возразил я. — Пока мы будем идти эти пятьдесят ярдов, он будет уже в пяти милях отсюда.