Array Array - Наветренная дорога

Тем временем начался дождь. Это был не грозовой ливень, а мелкий моросящий дождик, скорее напоминавший туман, который уходит вверх и уносится ветром. Моя хижина находилась всего лишь в четверти мили, и мы быстрым шагом пошли вперед. Дождь стал накрапывать сильнее.

Остаток пути мы шли молча. Дождь усилился, и это было очень приятно, но глав­ным нашим желанием был сон. Когда мы подошли к воротам, я спросил Чепе, где он живет и что будет делать утром. Он сказал, что живет в маленькой хижине у реки, а утром поможет плотнику починить дно моторного челнока, затем выпотрошит паку и принесет ее мне еще до завтрака. Я сказал, чтобы половину паки он оставил себе, и это ему очень понравилось. Чепе передал мне рюкзак, предварительно вынув стек­лянный поплавок, и, пожелав спокойной ночи, направился к реке.

Я открыл ворота и влез по лестнице на свою голубятню. Свалив в кучу рюкзаки и скинув промокшую одежду, я растянулся на холодной, туго натянутой парусине по­ходной койки.

Дождь громко стучал по пальмам и крыше. То, что я ощущал, было прекрасным! Мне удалось провести чудесную ночь, встретиться с ягуаром, завтра же мне предстоя­ло съесть паку. А черепахи приплывут в другую ночь…

Ветер стих на рассвете. Полосы тумана поднимались, плыли, редели и исчезали в неразличимом слиянии моря и неба. Слабая мертвая зыбь булькала о форштевень стоявшей на якоре шхуны; лопотание воды, омывавшей якорную цепь, разгоняло стайки молодняка хэмирампусов, и они беззвучно, без малейшего всплеска, рассы­пались по поверхности воды, словно пригоршня брошенных кем‑то иголок.

Промысловый сезон подходил к концу — ветры, устремившиеся в Карибское море, могли в один миг превратиться в ураган. Сети были расставлены совсем близко от шхуны, с тем чтобы их можно было быстро выбрать, если только барометр начнет падать.

Оперевшись животом и локтями о поручни, повар сонным взглядом провожал ис­чезавшую в тумане промысловую лодку, след которой только и отделял океан от неба.

В лодке сидели трое: на носу — капитан, а ближе к корме, друг другу в затылок, — двое гребцов, и каждый из них греб одним длинным веслом, привязанным веревкой к планширу. Мачта и свернутый парус лежали вдоль борта, рядом с двумя индейскими двуручными веслами и багром. Капитан зажал между коленями длинное смотровое стекло; дым трубки, которую он курил, казался яркосиним на фоне мутно–белого ту­мана. Время от времени он вполголоса называл направление, и его распоряжения скорее напоминали советы, чем команду. Больше не произносилось ни слова; единственными звуками были поскрипывание весел и журчание воды, струившейся под лодкой.

Не успели очертания шхуны растаять за спиной капитана, как он заметил что‑то похожее на трещину в серо–дымчатой зеркальной морской глади. Это были два про­бочных буйка, отстоявшие друг от друга на сотню футов и обозначавшие концы сети для ловли черепах, поставленной возле кораллового рифа. Возле буйков вода не­прерывно пенилась, а находившаяся между ними сеть то всплывала, то снова прята­лась под водой — именно в этом месте черепаха билась в упругих и крепких нитях опутавшей ее сети.

Встав на носу лодки, капитан укрепил на планшире смотровое стекло. Поверх­ность моря между обоими буйками вновь стала спокойной. Капитан подал знак су­шить весла и принялся смотреть сквозь толщу волы.

В воде светает значительно позже, но, несмотря на сумрак, капитан сумел увидеть дрожание длинных, распростертых крыльев сети. Беспорядочное сплетение веревок опутало какое‑то существо, находившееся на коралловом выступе.

Это была большая зеленая черепаха. Некоторое время капитан к ней присматри­вался, затем вытащил стекло, сел на прежнее место и принялся раскуривать трубку. Он был сдержанным человеком, никогда не проявлявшим излишней поспешности. Нетерпеливым оказался второй гребен.

― Ну, как насчет нее, капитан? — спросил он. — Это она?

― Это она… — отозвался капитан. — И всегда была ею.

Капитан положил смотровое стекло позади себя и поднял острогу. Когда лодка скользнула над сетью, он схватил ее, потянул и верности ради пощупал.

― Голова не запуталась, — сказал он. — Тащите в лодку.

Гребцы принялись выбирать сеть. Вес людей и натяжение сети с пойманной чере­пахой наклонили узкую лодку, и капитан откинулся в противоположную сторону, что­бы удержать равновесие. Движение капитана было машинальным — в этот момент он думал о странно изуродованной черепахе, которую заметил еще накануне. Пере­бирая в памяти события, связанные с этой черепахой, капитан вспомнил утро, когда много месяцев назад поймал это старое животное и отослал его во Флориду.