Юрий Иванов - Сестра морского льва

— Коро-е-ед! — закричал Волков.

— Ее-е-ее-е! — разнеслось эхо среди скал.

Ушли?! Да что ж они, обезумели, что ли, оба?.. Он попытался ползти, но через несколько метров правое его плечо уперлось в обросший ракушками сырой камень. Волна выкатилась на лайду, шурша камнями и битыми раковинами, мутный пенный язык волны подобрался к Волкову и накрыл его с головой. Отхлынуло... Отплевываясь, он снова пополз, но лайда была огорожена камнями, и через них было не перебраться. Извиваясь, ерзая телом, Волков прижался щекой к раковинкам, которыми оброс камень, и попытался сесть, но щека скользила, острые конусы раковин царапали щеку, как лезвия многих бритв. Хрипло дыша, Волков все же сел и, осмотревшись, понял, что из этого угла ему не выбраться никакими силами. Еще двадцать, двадцать пять минут, и он окажется под водой... Хоть бы Алька забеспокоилась, хоть бы что-то подсказало ей, что с ним случилась беда!

...Послышался какой-то тихий шорох. Волков покосился и увидел раковинки возле самых своих глаз. Каждая из них имела сверху крышечку, и крышечки эти то и дело открывались, и из них выскакивали тонкие, почти прозрачные не то усики, не то щупальца. Волков тупо разглядывал раковинки, потом, вздрогнув, отодвинулся: ему показалось, что усики-щупальца тянулись к его лицу.

Обрушилась волна. Вначале она втиснула его между камней, потом поволокла за собой, и Волков поехал по лайде, оставляя подбородком в песке и гальке глубокую борозду... Откашливаясь, он как-то зацепился ногами за камень, оказавшийся на пути, волна ушла в океан, а он повернулся на спину. Черные птицы летели с океана, солнце все более тускнело, будто задернули перед ним вторую занавеску из линялого ситца. Поднимался ветер. Волкову стало страшно: будет шторм! Заиграется девочка с куклой... Не прибежит... Или позже, только чуть-чуть позже...

Послышались шаги. Все ближе, ближе... Нет, это не Алька. Аркаха. Лицо у него было помятым, как со сна. Зевая, потягиваясь, он взобрался на плоский камень и, вытащив сигарету, закурил. Волна опять обрушилась на Волкова и потащила его мимо камня, на котором сидел Короед. Поджав ноги, чтобы не замочило, тот посмотрел на Волкова сверху вниз и выпустил из широких волосатых ноздрей дым. Выплевывая воду и вонючий песок, Волков полз по лайде.

— Вот что мы с Барсуковым... решили, — сказал Аркаха. — Нужно тебе рвать отсюда когти, Волк. — Он снова, скаля зубы, гулко зевнул. — А, ч-черт! Кимарнули мы чуток. Ну как?

— Развяжи, — сказал Волков. — Я тоже немного подремал.

— Кретин ты идиотский! Раки ж тебя сожрут! — закричал Аркаха, соскакивая с камня и наклоняясь над Волковым. — До костей! Да за ради чего тебе все это нужно? Ну... Уедешь?

— Уедешь ты, — сказал Волков, с ненавистью глядя а лицо парня, — я тебе не успел сказать: в доме у меня сидят Лена и Алька. Они видели, как вы шли к бухте Седого.

— Я тут ни при чем! — крикнул из-за камней Петька. — Аркаха, развяжи его. Хватит баловаться!

— У-у, трус проклятый! — проворчал Короед и, вынув нож из-за голенища, полоснул им по веревкам на ногах Волкова. Перевернув его рывком на живот, он разрезал веревки на руках и, шепча ругательства, быстро пошел к Барсукову. Бранясь друг с другом, они спустились на лайду и скрылись за скалами. Растирая руки, Волков размотал веревки на ногах и поднялся. От сильной боли в правой ноге охнул... Вывихнул, что ли?

Хватаясь за камни, он запрыгал к костру и сел на бревно. Угли еще тлели. Чувствуя во всем теле страшную слабость, Волков бросил в костер несколько досок — они сразу вспыхнули — и вынул из кармана трубку. Какая-то свернутая бумажка валялась между камней. Волков потянулся, поднял ее: это был акт об отстреле каланки, подписанный Аркахой и Барсуковым. Волков засмеялся: видно, во время этой дурацкой борьбы Короед из кармана выронил.

Дождь хлынул. Редкий, сильный. Будто кто сверху шарахнул по острову картечью: глухо барабаня, тяжелые капли ударили по тропинке, камням и бревну, лежащему поперек нее, и серебристая древесина тотчас стала рябой, словно покрылась большими черными веснушками. Волков поднял лицо, поймал ртом несколько капель и пошатнулся от порыва ветра. Как-то странно он дул: то наскакивал с одной стороны, то набрасывался с другой, и бухта пенилась, кипела; ветер подхватывал с воды брызги, нес их вместе с песком над берегом, и это походило издали на метель.