Иэн Дуглас-Гамильтон - Жизнь среди слонов

Слоны подошли ближе — из черной массы иногда высовывался хобот или белый бивень. Дул ветер, гоняя пыль у них под ногами. Одна семейная группа покинула речку, уступив место другой. Встречаясь, они приветствовали друг друга — поднимали хобот и клали его в рот встреченным слонам. Это были родственные группы, но я не узнала их. А ведь знала большинство матриархов парка. Я чувствовала себя частичкой их мира и радовалась, когда узнавала их.

То была та же радость, что и оказаться в кафе в Найроби с друзьями, которых давно не видел. Хотелось улыбнуться, кивнуть головой и крикнуть: «Хелло, как приятно видеть вас опять!»

Возвращаюсь в рондавеллу с красными и желтыми чашками, чайником и кувшином молока на подносе. 6.30 утра. Одна из стен комнаты блестит от солнца. На земле, в разных уголках и на разных постелях, спят пять существ, которых надо разбудить. Мы с Иэном размещаемся на матраце посреди комнаты. Рядом с нами, в соломенной корзине, отдыхает наш ребенок, а с другой стороны в другой корзине спят, прижавшись друг к другу, две генетты и мангуста Уиджи. Все потягиваются, позевывают, каждый по-своему вскрикивает. Комната оживает.

Усаживаюсь с подносом на пол и начинаю разливать чай-сафари с привкусом дыма и порошкового молока. Уиджи, а затем Алиша и Амина подбираются к своим чашкам и с мурлыканьем начинают лакать молоко, низко опустив головы. Затем они выбегают во двор по нужде, но делают это без особого энтузиазма. Обычно Иэн сопровождает их, ибо мы совместно занимаемся воспитанием малышей, для которых стали приемными родителями, и каждый из нас влияет на них по-своему. Затем приступаю к кормлению Сабы, но здесь проблем не возникает, поскольку у меня много молока. И слава богу, ведь вода в лагере грязная, пришлось бы помучиться со стерилизацией и сосками. Затем к нашему чаепитию присоединяется Биба, только-только выпущенная из загона. Она входит и принимается за простыни, хотя знает, что белье — пища запретная. Мы гоняемся за ней по лагерю минут десять, пока не отнимаем у нее наполовину изжеванную простыню. Такое утреннее семейное чаепитие заряжает нас энергией на целый день.

Мой зверинец ни на шаг не отстает от меня в моих хождениях по лагерю. Саба сидит в безопасности на моей спине, крепко привязанная кангой (пестрая полоса африканской ткани), и ничем не стесняет моих движений. Биба скачет впереди, а Уидяш издает протяжные боевые крики «ти-ти-ти-ти-ти-ти». Генетты, будучи ночными животными, боятся перебегать из дома в дом средь бела дня, и стоит им оказаться на открытом месте, как они тут же бросаются под прикрытие кустов. Я все время боюсь, что одна из них потеряется, поскольку люблю бродить со зверюшками по лабиринту песчаных тропок. Ветерок с реки доносит запах дыма, леса, бекона и кофе.

С ветки на ветку перелетают птицы. Над цветами порхают бабочки. Привычный стук — кто-то рубит дрова — и крики бабуинов, спускающихся к реке напиться, разносятся над лагерем. С началом дня в долине Ндалы закипает жизнь. И каждый раз я с неподдельным удивлением вижу, насколько точно образ жизни каждого животного соответствует окружающей среде.

Мы тоже свыклись с нашим особым образом жизни и малым количеством людей, окружающих нас.

Мария не задержалась у нас: она поссорилась с Сулейманом, который как-то в 4 часа утра сделал ей загадочное предложение: «Пошли!» Она «идти» отказалась и со слезами убежала. Мне позарез нужна была няня, чтобы заниматься с Сабой, пока я буду снимать фильм. К счастью, постаралась Мирелла и отыскала мне подлинную жемчужину. Мы слетали за ней в Наивашу. Это была пожилая женщина родом с Сейшел по имени Виолетта Тезе, которая занималась воспитанием детей уже несколько десятков лет. Узнав, что ей надо сесть в крохотный самолет, улететь в какое-то затерянное место в лесу и жить среди слонов, она храбро уселась на заднее сиденье, взяла в руки четки, закрыла глаза и кончила молиться уже па земле. Прибывшую Виолетту радушно встретили все обитатели лагеря.

Объем работы ее совершенно не волновал, если к ней относились с должным почтением и придавали ей эскорт: она была уверена, что все львы, леопарды, буйволы, носороги и слоны парка только и мечтали положить конец ее существованию, и она, естественно, не жаждала встречи с ними. Вечерние проводы Виолетты на покой превратились в настоящую церемонию. Впереди шествовал Мходжа с ружьем, за ним шла Виолетта, а за ней — Али с факелом. В арьергарде двигался Сулейман, вооруженный пангой. Переговариваясь и громко смеясь, они поднимались к верхнему дому.