Николай Кузаков - Тайга – мой дом

Вместо балагана из веток или чума из бересты поставили парусиновую палатку. Она хорошо защищает от гнуса или дождя, но никак не от сорокаградусного мороза или зверя. В лучшем случае срубили кое-где душное зимовейко, которое больше похоже на берлогу, чем на жилье.

— Костер побольше развести надо, — сказала Авдо.

Я на угли набросал веток, щепок и положил несколько чурок. Щепки вспыхнули, и пламя обняло чурки. Сумерки вокруг сразу сгустились. В темную стену превратился ельник у ручья. А оттуда доносился беспокойный лай собак.

Вот они бросились с рычанием и лаем вперед, за ручей. Авдо подошла к костру, ружье у нее было наготове.

— Теперь кого-то увидели. Если шатун, сейчас здесь будет.

От этих слов мне стало не по себе. От шатунов немало погибает охотников. Во время войны парень с нами охотился. Пришел раньше нас к зимовью и стал дрова колоть. Шатун напал сзади и задавил.

— Тихо вы, пустозвоны, — донесся до нас голос. Собаки умолкли.

— Однако, кто-то в гости идет, — обрадовалась Авдо. — Чай греть надо.

Мы вернулись в палатку. Авдо засуетилась у печки. На стоянку вернулись собаки, ворчат друг на друга.

Послышались шаги. Откинулся полог палатки, и показалась голова в черной кожаной шапке.

— Тут кто-нибудь живой есть?

— Андрей! — обрадовалась Авдо. — Заходи, бойё.

Мужчина шагнул в палатку и выпрямился. Был он, пожалуй, метров двух ростом, грудь широченная. Запорошенная снегом телогрейка порвана в нескольких местах, в дырах косматится вата. Ичиги на длинных ногах перетянуты под коленками ремешками.

— Ну здорово, — проговорил Андрей. Голос у него густой.

— Здорово, бойё, — Авдо протянула ему руку.

Затем Андрей протянул руку мне.

— Андрей Степанович Жданов, — окинул меня внимательным взглядом серых глаз. — Как вам наше житьё-бытьё нравится? — снимая понягу и телогрейку, спросил он.

— Да так, ничего. Только иногда страшновато в лесу, — ответил я.

Андрей положил в угол на дрова телогрейку с понягой и сел рядом со мной.

— Страшновато, говорите? Все правильно. Иначе человек был бы не человеком, а роботом.

Андрей взял понягу, отвязал от нее кулечек и подал Авдо.

— Гостинцы тебе от парней.

— Орехи, — удивилась Авдо. — Однако, где ты их зимой взял?

— Соболя следил. Привел он меня к кедру. Ветром дерево свалило. Смотрю — к корням тропа. Заглянул под корень, а там отборных орехов с пуд. Гнездо бурундука было, когда дерево падало, разворотило гнездо.

Я присматриваюсь к Андрею. Ему лет сорок или чуть побольше. Тонкий нос, тонкие губы. На лице, как у женщины, нежная матовая кожа, которой никогда не касалась бритва. Андрей перехватил мой взгляд, усмехнулся. На щеках его от носа до подбородка по две борозды прорезалось. Андрей провел рукой по подбородку.

— Загадка природы, — проговорил он. — Моя прабабушка была эвенка. По этой причине не, растет борода.

Авдо подала Андрею кружку чаю и кусок сахару.

— Маленько пей с устатку. Потом суп готов будет.

Андрей отпил глоток.

— Как здоровье твое, Авдо? — спросил Андрей.

— Пока ничего. Хожу.

— А промышляете как?

— Не обижаемся. А вы как?

— По десятку соболей взяли. И белка есть. Я с ребятами с речки Белой встречался. Тоже неплохо добыли. Медведя спромышляли, да матерого.

— Хорошо. С деньгами будут.

— А вы надолго к нам? — спросил меня Андрей.

— С месяц пробуду.

— От Валентина вам привет.

— Спасибо. Когда из тайги выходить думаете?

— В конце декабря.

— Тогда увидимся в деревне еще, — я встал. — Пойду собак накормлю.

— Моим тоже что-нибудь дайте, — попросил Андрей.

— Всем хватит.

Когда я вернулся в палатку, в красном углу — так мы называем небольшой пятачок свободного места за печкой — был уже накрыт стол: в мисках налит суп, в чашке лежала расколотка из сига, небольшими звеньями были нарезаны свежепросоленные хариусы.

— Авдо, кажется, чего-то не хватает к ужину, — проговорил Андрей.

— Разве ложки позабыла положить? — с невинным видом спрашивает Авдо.

— Да нет, ложки вроде есть.

— Соль тоже есть.

— Вот ты расколотку подала. Это же еда богов. Чтобы ее принять, надо вначале желудок святой водой обласкать, иначе проку в еде не будет.

Авдо пододвинула к себе сумку, достала бутылку спирта и подала Андрею.

— Налей немного в кружки. Остальное оставь. Еще кто-нибудь в гости придет.

— Авдо, да у меня больше рюмки и душа-то не принимает. Разве из уважения к тебе.