Джеральд Даррелл - Птицы, звери и родственники

Он застенчиво поглядел на меня, ожидая, как я это восприму. Я кивнул с серьезным видом, как будто мысль о Кралефски, выполняющем упражнения на трапеции в усыпанном блестками трико, не казалась мне смешной.

– Еще печенья? – спросил он. – По-моему, оно превосходное! Я тоже с удовольствием возьму.

Я жевал печенье и терпеливо ждал, что он скажет дальше.

– Итак, – продолжил он, – неделя пролетела как один день, и вот настал вечер заключительного представления. Я не забуду его ни за что на свете. Со мной была Леди, моя юная подруга, которая жаждала увидеть представление. Как она смеялась, глядя на клоунов! Знала бы, какой ужас ей вскоре предстояло увидеть!

Он вынул из кармана изящно надушенный платочек и вытер пот со лба. Видно, он слегка переволновался, как это бывало всякий раз, когда он доходил до кульминации своей истории.

– Последним номером, – продолжал он, – был укротитель львов. – Кралефски сделал паузу, чтобы я в полной мере осознал сказанное. – У него было пять хищников. Могучие нубийские львы с черными гривами, только что из джунглей, как он мне рассказывал. Мы с Леди сидели в первом ряду, откуда лучше всего было видно арену. Ты знаешь, что перед выступлением укротителя хищников на арене всегда монтируют клетку? Так вот, в самой середине выступления одна из секций, которая была недостаточно закреплена, упала внутрь и, к нашему ужасу, прямо на дрессировщика, лишив его сознания.

Он снова сделал паузу, нервно глотнул кофе и еще раз вытер лоб.

– Что было делать? – риторически вопросил он. – Мы с Леди против пяти могучих рычащих львов. Я лихорадочно соображал. Я должен совершить подвиг и спасти ее! Схватив свою трость, я выскочил на арену и шагнул в клетку.

Я слегка заохал от изумления.

– За неделю, что я посещал цирк, я успел тщательно изучить метод укротителя и теперь благодарил за это свою счастливую звезду. Рычащие звери, сидевшие на тумбах, возвышались надо мной, но я смотрел им прямо в глаза. Да, человеческий глаз, знаешь ли, имеет огромную власть над животными! Я медленно переводил взгляд с одного на другого, глядя каждому прямо в глаза и указывая на каждого своей тростью. Так я взял их под контроль и медленно, шаг за шагом, заманил их с арены обратно в клетку. Страшную трагедию удалось предотвратить!

– Леди, должно быть, была вам признательна, – заметил я.

– О да, о да, – польщенно сказал Кралефски. – Она была так благодарна, что даже сказала, что мой выход был лучше, чем у самого укротителя!

– А приходилось вам тогда, в цирке, иметь дело с танцующими медведями? – полюбопытствовал я.

– А то как же! И со слонами, и с тюленями, и с дрессированными собаками, и с медведями! – Кралефски явно не скупился. – Там были какие хочешь звери!

– А раз так, – осторожно начал я, – не хотите ли посмотреть танцующего медведя? Тут недалеко. Хоть это и не настоящий цирк, но все же, думаю, вам будет интересно.

– А что, это идея! – воскликнул Кралефски и вынул из кармана часы. – Минут на десять, а? Чтобы проветриться.

Он взял шляпу и трость, и мы зашагали по узеньким, заполненным народом городским улочкам, вдыхая запах овощей и фруктов, водостоков и свежевыпеченного хлеба. Расспросив нескольких мальчуганов, мы выяснили, что как раз сейчас хозяин Павло собирается дать представление – в большом темном сарае позади магазина в центре города. По дороге я одолжил у Кралефски немного денег и купил плитку орехового шоколада – нельзя же приходить к Павло с пустыми руками!

– А-а, приятель Павло! Заходи, гостем будешь! – сказал цыган, когда мы появились в дверях сарая.

К моему восхищению, Павло узнал меня. Он подошел и, негромко ворча, обнюхал меня, а затем встал на задние лапы. Кралефски тут же отскочил назад и крепче сжал в руке трость – должно быть, подумал я, это один из тех приемов, которым он научился в цирке.

– Осторожно, мой мальчик, – сказал он. Я скормил шоколадку Павло, и когда он слизал последний кусок со своих зубов и проглотил его, то вздохнул от удовольствия и улегся, положив голову между лапами.

– Ну что, хочешь посмотреть Голову? – спросил цыган, указывая в глубину сарая, где стоял плоский сосновый стол, а на нем квадратная коробка, обтянутая холстом.

– Погоди, – сказал он. – Я зажгу свечи. Он вытащил с дюжину больших свечей и, покапав воском на верх коробки, прилепил их. Они горели дрожащим, мерцающим светом, отбрасывая пляшущие на стене тени. Затем цыган наклонился к столу и постучал по нему палочкой, на которой водил медведя.