Джеральд Даррелл - Праздники, звери и прочие несуразности

Gerald Durrell

FILLETS OF PLAICE

Copyright © Gerald Durrell, 1971

This edition is published by arrangement with Curtis Brown UK and The Van Lear Agency

All rights reserved

Серия «Большой роман»

Перевод с английского Сергея Таска

Оформление обложки Вадима Пожидаева

Издание подготовлено при участии издательства «Азбука».

© С. Э. Таск, перевод, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2020

Издательство Иностранка®

«Сумасшедший мальчишка, набивает улитками карманы!»

«Сумасшедший мальчишка, держит скорпионов в спичечных коробках!»

«Сумасшедший мальчишка, устроился в зоомагазин!»

«Сумасшедший парень, хочет стать хранителем зоопарка!»

«Сумасшедший тип, рыскает по джунглям среди змей!»

«Сумасшедший тип, мечтает о собственном зоопарке!»

«Сумасшедший тип. Позовешь его в гости, а потом обнаружишь орла в своем винном погребе!»

«Сумасшедший тип».

Это был один из тех безветренных ясных лазурных дней, какой может подарить только Греция. В кронах зудели цикады, а море было густо-синим колыхающимся отражением неба. Только что закончился обильный и неспешный обед под перекрученными дырчатыми оливами, подступавшими почти к воде на одном из самых красивых пляжей острова Корфу. Женщины пошли поплавать, оставив нас с Ларри наедине. Развалившись на песке, мы передавали друг другу здоровенную плетеную бутылку с рециной, по вкусу чем-то напоминавшей скипидар. Пили мы в тишине, думая каждый о своем. Кто считает, что, если два пишущих человека остались вдвоем, начинается обмен остротами и бойкими подколками, сильно заблуждается.

– Хорошая рецина, – прервал молчание Ларри, в задумчивости наполняя свой стакан. – Где ты ее раздобыл?

– У плюгавого торговца в одной из улочек, что расходятся от площади Святого Спиридона. Ничего, да?

– Очень даже. – Ларри подставил стакан солнечным лучам, и жидкость заиграла, как старое матовое золото. – Последняя рецина, которую я купил в городе, на свет и на вкус больше напоминала мочу мула. А может, это она и была.

– Завтра я буду в тех краях. Если хочешь, привезу тебе бутылек.

– Гм. Лучше два.

Утомленные этой интеллектуальной беседой, мы наполнили стаканы и снова погрузились в молчание. Среди остатков еды рыскали муравьи. Черные крохотные и крупные красные с задранными попками наподобие противовоздушных орудий. По стволу оливы, на которую я откинулся, ползала стая интересных личинок, такие ворсистые создания, похожие на миниатюрных полярных медведей, грязных и довольно уродливых.

– Над чем ты сейчас трудишься? – спросил Ларри.

Я удивленно на него посмотрел. У нас было неписаное и невысказанное правило никогда не обсуждать Наше Творчество во избежание раздоров и вульгарных взаимных оскорблений.

– Ни над чем я сейчас не тружусь, но есть у меня одна смутная идея. Между прочим, ее мне подсказал твой «Дух места».

Ларри фыркнул. Это была компиляция его писем к друзьям, методично собранная и изданная нашим общим приятелем Аланом Томасом.

– Уж не знаю, какие идеи мог этот дух тебе подсказать.

– Представь себе. Я тоже решил сделать своего рода компиляцию. У меня осталось много материалов, не вошедших ни в одну книгу. О праздниках, зверях и прочих несуразностях. Вот и решил собрать их вместе и издать.

– Отлично, – сказал Ларри, наливая себе очередной стакан рецины. – Хороший материал не должен пропадать.

Он снова поднял к свету стакан, чтобы полюбоваться цветом содержимого.

Потом он посмотрел на меня, и в его глазах мелькнул озорной огонек.

– Слушай, почему бы тебе не назвать эту книгу «Праздники, звери и прочие несуразности»?

Что я и сделал.

Лето выдалось затяжным и жарким, даже по корфианским стандартам. Несколько месяцев подряд ни одного дождя, от восхода до заката из царства голубой мадонны солнце жарило остров. От нестерпимого зноя все выгорело и потрескалось. Для нас лето было по-своему изнуряющим. Ларри со свойственной ему широтой души наприглашал кучу друзей с артистическими способностями. Это был такой непрерывный поток, что матери пришлось дополнительно нанять двух служанок, а самой проводить большую часть времени в нашей просторной мрачноватой подвальной кухне, где она металась от плиты к плите, чтобы накормить и осчастливить целую армию драматургов, поэтов, писателей и художников. Но вот наконец все уехали, и семья отдыхала на веранде, попивая холодный чай и поглядывая на застывшее голубое море.