Лев Брандт - Пират (сборник)

Всю жизнь Рыбкин провел в конюшне. Начав карьеру конюшенным мальчиком, он постепенно дошел до старшего конюха, помощника наездника и, наконец, наездника. Состарившись, он продолжал тот же путь, но уже в обратном порядке, и напоследок утвердился на низшей ступеньке служебной лестницы – ночным сторожем конюшни.

Он был одинок и без лошадей и конюшен жить не мог. Он знал всех наездников не только России, но и Европы и еще лучше знал родословные лошадей.

Осмотрев и ощупав Браслета II, старик заявил, что из жеребенка должен выйти большой толк, и, помолчав, добавил:

– Ежели не сломают раньше времени, черти.

Через несколько дней после приезда, утром, когда Сенька чистил Браслета, в денник вошел широкоплечий, высокий человек. Ему было лет тридцать с небольшим. На румяном, гладко выбритом лице сидели большие серовато-голубые глаза. Нос крупный, а из-под мясистых губ выглядывали широкие, редкие зубы. Вперед выпирал крепкий, тупой подбородок. Сенька уже знал, что это знаменитый наездник Африкан Савин. Он остановился в дверях и несколько минут наблюдал за работой Сеньки. Сенька кончил чистку. Тогда наездник вошел в денник и рукой в белой перчатке провел по шерсти Браслета. На перчатке не осталось ни пылинки. Шерсть блестела и отливала медью.

– Собери, – приказал Африкан.

Сенька быстро накинул сбрую. Наездник внимательно следил за работой. Он стоял в дверях и не подумал посторониться, когда Сеньке понадобилось выйти из денника. Сеньке пришлось протиснуться в узкую щель.

– Покажи удила, – сказал Африкан.

Удила ему не понравились. Он заставил Сеньку принести целую связку удил и выбрал одни, толстые, обшитые замшей.

– Запомни, эти будут ходить на нем. Бинтовать не надо, – остановил он Сеньку.

– А напятники? – осмелился спросить Сенька.

– Не надо.

– Нагавки?

– Нет.

Лошадь была собрана.

– Веди! – скомандовал наездник.

Конюшня была недалеко от ипподрома. Свернули в широкий тупик Николаевской улицы. Слева настежь открытые ворота с резными лошадиными головами наверху. Браслета и Сеньку привели сюда в первый раз.

В упряжном сарае Браслета запрягли в качалку. Африкан шагом въехал на круг.

Вороных, гнедых, серых лошадей тренировали на кругу. Увидев их, Браслет вытянул шею и радостно заржал. Свернули на главную дорожку. Савин пустил Браслета тихим тротом. Жеребенок шел, сильно приседая на задние ноги и приплясывая на ходу. Большой плац с мятущимися во все стороны лошадьми ему явно понравился. Он вертел головой и ржал не переставая. Осторожно натянулись удила. Браслет почувствовал незнакомую руку и недовольно затряс головой. Мимо, храпя и разбрызгивая пену, пронесся крупный вороной жеребец. Браслет вздрогнул, как от удара, и рванулся следом. В ту же секунду, без рывка, плавно натянулись вожжи и больно впились в углы рта удила. Браслет осел на задние ноги и затоптался на месте. Савин ослабил вожжи и щелкнул языком. Браслет не шел. Савин подождал. Простояв с минуту, Браслет сам двинулся вперед, забирая ход и прося вожжи. Тяжелая, словно железная рука держала концы вожжей и вжимала удила в рот. Браслет рвался вперед, тянул, но мог идти только вразмашку. Но вот наездник ослабил вожжи и послал быстрее. Браслет сразу принял посыл и рванулся вперед. Щелкнул секундомер. Тоненькая стрелка сорвалась с места и, четко отбивая ритм, понеслась по кругу. Каждую секунду резкий удар. Каждый удар – миллиметр расстояния на гладком кругу циферблата. Треск пружины ударил по нервам и прозвучал как вызов. В ответ гулко и четко заходило в груди сердце. Каждую секунду удар. Каждый удар – сильный бросок вперед. Каждый бросок – четыре метра на беговом кругу. Молодое, трепетное сердце весело спорит с маленькой металлической пружиной. С каждым пройденным метром у Браслета сильнее бурлит кровь и растут силы. Отставив хвост и вытянув шею, он мчится вперед. Пятьдесят шесть раз прыгнула стрелка и почти обернулась вокруг оси. Ровно полкруга прошел жеребенок. Легкий нажим пальца на пружинку – последний резкий щелчок, и стрелка послушно замерла. Браслету трудно остановиться. Савин уперся ногами в проножки и тянет к себе. Удила впились в рот, рвут губы и задирают голову. Ноги дрогнули и сдали. Жеребенок покорился и перешел постепенно на шаг. Но сердце не хочет успокаиваться. Оно громко стучит в груди. Савин повернул Браслета и таким шагом съехал с круга.

– Хорошо растереть «флюидом» и водить, – приказал он. И через минуту добавил: – Будет толк. Через месяц запишем на приз.