Лев Брандт: Пират

Свет, яркий режущий свет увидел Пират, когда на двенадцатый день жизни у него впервые открылись глаза. До этого мир существовал для него только в виде вкуса молока, запаха псины и сосны и ощущения тепла, исходившего от тела большой, похожей на немецкую овчарку суки.

Рядом с ним копошилось еще шесть комков из мяса, хрящей и шерсти, но Пират их еще не видел, хотя и смотрел на мир уже открытыми, раскосыми глазами.

Пират жил мало дней на свете, и у него не было еще воспоминаний. Он не знал, что большая, серая сука, дающая ему свое молоко, тепло и любовь, приходилась мачехой.

Его мать, ржаво-желтая поджарая волчица, лежала в это время в дальнем логу, забившись в заросли высокой травы, и прижималась израненным боком к холодной, сырой глине.

От худобы волчица казалась высохшим на солнце трупом. Она лежала не двигаясь, не шевелясь, уткнув нос в кочку и закрыв глаза. Только уши жили самостоятельной жизнью на остромордой, воспаленной голове.

Они чутко стояли на страже и вздрагивали от малейшего шороха.

Временами волчица медленно поднимала голову, с трудом открывала желтые раскосые глаза, мутно глядела по сторонам, потом, жадно и долго фыркая и давясь, лакала воду из ближайшей лужи. На короткое время у нее прояснялись глаза, она поворачивала голову на непослушной шее и зализывала рану на левой лопатке. Ребра тогда так выпирали наружу, что, казалось, неминуемо должны были прорвать присохшую к ним кожу.

Одиннадцать дней назад окровавленная, с зарядом дроби в лопатке и в боку, приползла волчица в этот лог, и с тех пор ни разу никто ее здесь не побеспокоил. Только изредка бесшумно раздвигались кусты и на краю лога появлялся большой лобастый волк с мощной, пышной шеей и необычайно темной для волка окраской.

Появлялся он совершенно бесшумно, но острые, толстокожие уши волчицы недаром казались единственной частью тела, не утратившей жизни. Волчица открывала глаза, потом морщила нос и показывала гостю крепкие зубы.

Волк останавливался и темно-коричневыми глазами подолгу не мигая смотрел на волчицу. Во взглядах волка и волчицы не было ничего похожего на ласку.

Постояв несколько минут, волк исчезал так же бесшумно, как и появлялся. Волчица еще некоторое время смотрела ему вслед, потом бессильно роняла голову на сырой, холодный мох.

В тот день, когда Пират впервые открыл глаза, волк явился к волчице не один. Он держал в зубах крупного зайца. Волчица подняла голову и насторожилась. Волк долго стоял на своем обычном месте, не выпуская добычи, затем шагнул вперед. Волчица молча подняла губу и оскалила зубы. Но взгляд ее уже казался не таким настороженным, и от этого оскал более походил на улыбку, чем на угрозу.

Волк сделал несколько осторожных шагов, уронил зайца и исчез в кустах.

И сразу же над местом, где лежал мертвый заяц, закружились вороны. Волчица зарычала и снова оскалила зубы, отчего стала еще более раскосой, потом впервые поднялась на ноги и, проковыляв несколько шагов на трех ногах, легла рядом с зайцем.

Вороны до позднего вечера кружились над логом, ни опуститься не смели. После захода солнца в темноте раздалось сопение, чавкание и хруст костей.

Около полуночи, когда взошла луна, кусты раздвинулись, и на небольшой прогалине показалась волчица.

Кости выпирали у ней из-под кожи, шерсть свалялась лохмами, а под худым животом болтались два ряда отвислых сосков. Несколько минут она стояла на месте, прислушиваясь и озираясь вокруг, затем медленно двинулась к логову.

Логово ее было устроено на болоте, неподалеку от человеческого жилья. Несколько лет назад буря вырвала с корнями большую ель и с размаха бросила ее на землю. Дерево, обломав тонкие ветки, уперлось толстыми сучьями в землю, и казалось, что оно изо всех сил еще пытается подняться. Но с годами сучья всё глубже и глубже входили в мягкую, болотную почву и толстый ствол медленно и неуклонно приближался к земле. Вокруг поваленного дерева поднялась густая болотная поросль, оплела ствол и образовала глубокую галерею, защищенную от солнца, дождя и ветра.

Рыжая волчица давно присмотрела это место и нередко там отдыхала. Неподалеку от поваленной ели протекал ручей. Близость поселка, людей и собак не пугала волчицу. Собак было много, и по ночам волчица близко подкрадывалась к поселку и долго прислушивалась к их голосам. Большой черноспинный волк следовал за нею, как тень.

К весне, когда у волчицы сильно раздулся живот и набухли соски, она стала злее, часто беспричинно огрызалась на своего спутника, и белые зубы волчицы не раз лязгали у самого носа волка.