Лев Градчик - Трагикомедия. Сборник стихотворений

Наша жизнь пишется мастером комедии.

Это мы читаем её, как трагедию.

Вера Лоранс

Сборник стихов

Лев Градчик

И сон стремительно низвергнул Бытие,

На трон усевшись в толще мироздания.

И начертал писание сие

На лобных долях, в уголке сознания.

Быть по сему указу вам рабом!

Рабом поэзии. Ещё – рабом любви.

Плеснул на раны молодым вином,

Венок терновый кинул мне: – Лови!

Проснуться и понять – что, где и как?

Свободным я рождён или рабом?

Шепнул мне кто-то за спиной: – Дурак,

Не отражаясь в зеркале кривом.

Сошёл туман прозрачною росой.

Он напоил луга и дал напиться мне…

Но кто-то растоптал меня босой ногой.

Я умирал, и видел как во сне -

Что в следующий раз я буду не цветком,

А, может, тем, кто растоптал меня.

И в зтой странной круговерти бытия

По лугу пробегусь я босиком…

Я ощущаю солнышка лучи.

Они ласкают луг, но не меня.

Я засыхаю, стебель мой сочит.

И стану сеном на закате дня.

Шальные искры закружились в дикой пляске.

Закат растаял, полдень породив.

Снег алым стал и отчего-то вязким.

И всхлипнул ангел, крылья опустив.

Моей улыбки в зеркале оскал

Блеснул так ярко, обнажая суть.

Во тьме себе убежище искал,

Прокладывая новый звёздный путь.

Седая прядь растаяла, как дым,

Морщины смылись утренней росой.

Зачем опять родился молодым,

С красивою распущенной косой?

Колёса скрипели, по жаркой пустыне тащили телегу.

Три старых китайца по жаркой пустыне брели без ночлега.

И ветер в пустыне напрасно искал, где можно напиться.

Скрипели колёса, и ржавый металл ломался на спицах.

И птицы большие над ними кружили в желании пира.

Тащили телегу по жаркой пустыне безумного мира.

И ветер, не зная, за что зацепиться, одежды трепал.

Три старых китайца по жаркой пустыне тащились в Непал.

А вы

ноктюрн сыграть могли бы

на флейте водосточных труб?

В.Маяковский

Слезинка – капелькой дождя

На бедно-розовые губы.

Играют мраморные трубы

Сонату ржавого гвоздя.

Дремотой сладкой пахнет день

И свежескошенной травою.

И лень качает головою.

Ей подражает чья-то тень.

Сонату ржавого гвоздя

Играют мраморные трубы.

И бледно-розовые губы

Целуют капельку дождя.

Над тихой речкой туман струится.

В зелёной тине – чужая жизнь.

Кому-то тоже сейчас не спится,

Горланит песню куда-то ввысь.

А я тихонько сижу у речки.

Туман белее, чем молоко.

Игриво пляшет огонь от свечки,

Рисует что-то под потолком.

Река исчезла. Туман растаял.

Свеча погасла в зелёной тине.

И стало грустно. Уже светает

За той рекою, что на картине.

Вечер построен на лести, сказках и лжи.

И голова на плече незнакомого тела.

Тополь в окошке седою листвою дрожит.

Пламя в камине, и нет до меня ему дела.

Пулей голодной, горячим ударом в висок

Время считают часы на каминной полке.

Тонкою струйкой в стеклянной гробнице песок

Вновь собирает храм, чтоб разбить на осколки.

Рукой лаская старый камень,

Прощаясь с родиной, родными,

Всё прошлое бросаю в пламень

И устремляюсь вновь в пустыню.

В песках воздвигнуть для себя…

И, воплощая в смысл мысли,

Ломая вновь и вновь скорбя…

Все мысли в пустоши повисли.

И, наглотавшись пустоты,

И пустотой набив карманы,

Ищу в пустыне слово ТЫ,

Густым окутанный туманом.

И порождает миражи

Пустыня вместе с пустотой.

Нажить и молча сторожить

Пустой, разрушенный покой.

Кто-то вылил ведро воды в небольшой муравейник.

Ной построил новый ковчег, началось всё сначала.

Муравьи барахтались в море, искали берег.

Только парочку смелых соломинка долго качала…

Кто-то вылил ведро воды в небольшой муравейник…

Молча шел человек по замёрзшей воде.

Но окликнул его рыболов:

– Ты куда направляешься, путник? К беде?

Если хочешь, возьми мой улов.

Тот ответил ему: – Мне не нужен улов.

Отнеси его детям, жене.

А иду я туда, где бушует вода.

И беда совсем не по мне.

– Я открою тебе – не ходи ты к воде.