Веденеев Василий - БАЛЬЗАМ АВИЦЕННЫ

- Сколько лежать? - уточнил Мирадор.

- Думаю, недели две, - выписывая рецепт, откликнулся доктор. - Если случится ухудшение, немедленно посылайте за мной, в любое время.

Фиш ловко сунул в руку доктора еще один золотой, а мрачный неаполитанец пошел проводить его и запереть дверь на все засовы. Эммануэль вздохнул с некоторым облегчением: по крайней мере, старик не умирает.

- Что будем делать? - Мирадор вернул его к суровой действительности.

- Ну, - нерешительно начал нотариус. - Откроем окно, дадим ему капли, пусть полежит немного. Хотя он и так все время лежит.

- Я не о том, - четко разделяя слова, отчеканил Мирадор. - Роберт в крепости, старик заболел, нас всего трое, и мы не можем вырваться из Модены!

- В конце концов, можно плюнуть на Роберта, - пустил пробный шар Фиш, - и уехать без него.

- Все можно, - разозлился Мирадор. - Лишь бы вырваться из заколдованного круга. О, как бы я хотел уплыть на корабле... В общем, думай, правовая крыса!

Он схватил Эммануэля за лацкан сюртука и с неожиданной силой встряхнул, да так, что у нотариуса лязгнули зубы. Отшвырнув Фиша как ненужную тряпку, Мирадор завалился на диван, закинул ноги на край стола раскурил сигару и уставился в потолок.

«Расхлебывать дерьмо, как всегда, приглашают меня», - поправляя сюртук, невесело подумал нотариус. Но что оставалось делать: люди, вольно или невольно собравшиеся под крышей дома над обрывом, оказались связанными одной веревкой...

***

Сегодня очередь дежурить в комнате старика выпала Фишу, поэтому Титто чувствовал себя свободнее. Он ждал, не появится ли вновь незнакомец в широкополой шляпе, но тот как сквозь землю провалился, хотя неаполитанец еще трижды выходил на улицу: за врачом, в аптеку и за ужином. Ну, нет его и ладно, лишь бы пришел на встречу в развалинах.

Ночь Титто предстояло провести на топчане под лестницей у парадного входа - Мирадор и Фиш не на шутку опасались нападения. Когда стемнело, неаполитанец спустился вниз, растянулся на топчане и задул свечу. Только бы французы не вздумали играть в карты, не то могут продуться чуть не до утра. Но и у них усталость взяла свое: вскоре дом погрузился в тишину и все успокоилось. На всякий случай итальянец выждал некоторое время, потом поднялся, взял туфли под мышку и в одних чулках поднялся наверх.

Мирадор спал в гостиной на диване, завалившись прямо в одежде. Из комнаты старика доносилось похрапывание толстяка. Титто потихоньку прошел по коридору, спустился на второй этаж, открыл дверь комнаты, окно которой выходило на улицу, и распахнул рамы. Спуститься для него не составляло труда. Внизу он обулся, проверил, удобно ли пристроена за поясом наваха, и решительно направился на окраину к развалинам древних римских терм.

До полуночи еще далеко, но лучше прийти на место заранее и занять выгодную позицию: хуже, если тебя уже ждут и ты принужден принимать правила чужой игры: тогда значительно больше сил уходит, чтобы попытаться навязать свою. Лучше лишний раз не искушать Судьбу и, потеряв время, выиграть в сохранении силы. Титто твердо сказал себе: ты должен убить его, чтобы спасти свою жизнь!

Дорогой неаполитанец думал о доме над обрывом. Даже он, не говоря уже о толстяке или Мирадоре, чувствовал себя в нем неуютно: три этажа, два десятка комнат и разных помещений, и большинство из них пустовало. А еще мансарда, заваленная всяким хламом, - крыша за день так раскалялась под солнцем, что там, на мансарде, становилось нечем дышать. Конечно, можно убрать хлам и привести все в порядок, но кто этим станет заниматься? Скорее всего французы присмотрели этот дом в расчете на большее число людей. Троих уже нет: Шарля пристрелили, девчонка сбежала, англичанина арестовали. Интересно знать, за что сажают в тюрьму таких важных господ, но разве скажут правду тот же Фиш или Мирадор? Да, еще были генуэзцы. После неудачи Шарля с повторным похищением они быстренько смотались. Вот и получается, что в этом доме должны жить не четверо, а примерно десяток людей. Тогда он в самый раз, а то еще пришлось бы и расчистить мансарду. А сейчас все окна первого этажа Мирадор приказал наглухо заколотить и лично проверил исполнение приказа. На втором этаже тоже практически никто не бывал - так, от случая к случаю, и окна там тоже почти все забиты. Жизнь теплилась лишь на третьем. Именно теплилась, как готовый потухнуть слабый огонек свечи на ветру. Французы постоянно торчали в гостиной, превращенной ими и в спальню, и в столовую. В смежной комнате заключен слепой старик, остальные две комнаты использовались время от времени, смотря по настроению толстяка и Мирадора.