Веденеев Василий - БАЛЬЗАМ АВИЦЕННЫ

Ага, вон появился южанин с судками в руке. Коренастый, крепкий, он легко шел по улице с какой-то звериной грацией постоянно готового к прыжку хищника. Сейчас итальянец войдет в ресторан, возьмет заказанные блюда и вернется в дом. За это время Федор Андреевич должен постараться в основном закончить его портрет: позировать южанин, естественно, не собирался.

Неожиданно на рисунок упала тень, и капитан поднял голову. Около его столика остановился старик с неаккуратной шетиной на впалых щеках, покрытых сеткой склеротических морщинок. Красный нос и мокрые губы выдавали в нем горячего поклонника Бахуса - время близилось к обеду, а старик уже нетвердо стоял на ногах. Такое редко отмечалось среди завсегдатаев таверны. Обычно ее посетители знали меру, к тому же все они жили поблизости, а этого человека Федор Андреевич видел впервые.

- Он здорово похож на своего отца, - пробормотал старик, показав на незаконченный портрет.

- Вы его знаете? - заинтересовался русский и сделал знак хозяину подать еще пару кружек. Старик правильно расценил такой жест, как приглашение присесть за столик, и опустился на колченогий табурет.

- Его? - Слезящиеся глаза незнакомца проводили скрывшегося за углом южанина. - Я хорошо знал его отца: он был лодочником в Неаполе.

- О, так этот синьор неаполитанец?

- А ты француз? - Старик сделал добрый глоток из кружки и вытер губы тыльной стороной ладони.

- Нет, я не француз и не австриец. Моя родина далеко на севере.

- Ненавижу французов, - пробормотал пьяница. Он допил кружку и тут же подвинул к себе вторую. - Насчет его отца можешь не сомневаться, память еще никогда не подводила старого Ренато. Я хорошо помню, как тут дрались русские с французами. Правда, я тогда был совсем мальчишкой.

«Наверное, ему не меньше семидесяти, - быстро прикинул Кутергин, - но откуда он знает отца южанина?»

- Одно время мы жили по соседству, - продолжал Ренато, как бы беседуя сам с собой. - Титто еще мальцом отличался дурным нравом, но сколько отец ни колотил его, так и не выбил дьявольские семена из сыночка.

- Вы тоже из Неаполя?

- Да, - с достоинством ответил Ренато. - Меня так и прозвали: Наполи, что значит неаполитанец. Я то покидал свой прекрасный город, то вновь возвращался, пока не уехал совсем. Почти как Титто.

- Титто? - Капитан сделал вид, что не понимает, о ком идет речь.

- Ну да, этот! - Старик ткнул в портрет пальцем. - Он там прилично насолил некоторым синьорам и почел за благо исчезнуть, но куда денешься в нашей маленькой стране? Дурак, они уже идут по его следу!

Он хрипло рассмеялся и одним махом осушил вторую кружку. Русский заказал еще и уважительно заметил:

- Вы многое повидали, синьор Ренато. Как же вы очутились здесь?

- А-а. - Пьяница небрежно отмахнулся. - Теперь мои исповеди интересны лишь досужим чудакам вроде вас, синьор иностранец. Даже Господь не призывает к себе, а ведь мне перевалило за восемьдесят. Попы слушают из вежливости и думают, как бы поскорее отделаться от старого пьянчуги, сыновьям и внукам не до меня, а у правнуков другие дела. В их возрасте значительно интереснее заглянуть под юбку к смазливом девчонке, чем слушать прадеда. Ты спрашивал, как я очутился здесь? Я бежал из Неаполя.

- Почему? Вынудили обстоятельства или искали лучшей доли?

- Обстоятельства? - Старик фыркнул и раскурил трубку. Он явно наслаждался вниманием собеседника и даровой выпивкой. - Вы что-нибудь слышали о тайных обществах, синьор иностранец?

- Естественно, - кивнул русский. Рассказ старика начал его занимать. Но как бы заставить хмельного болтуна повернуть ближе к таинственному Титто?

- Прекрасно! - Ренато важно кивнул. - Откройте глаза и смотрите, синьор! Перед вами один из прославленных моссадиери Ренато Наполи! В моем возрасте можно говорить правду, как перед лицом Создателя, поэтому я не боюсь признаться, что застрелил одного важного негодяя и покинул Неаполь навсегда. Тогда тут шла большая война, и мне сразу же нашлось местечко в рядах сражающихся.

- Вы имеете в виду войну с австрийцами? - осторожно уточнил капитан.

- Какие, к дьяволу, австрийцы! - Ренато сердито стукнул кружкой по столу, расплескивая вино. - Старый маркиз да Эсти сцепился с делла Скала. Чтобы меня не достали с юга, я должен был примкнуть к кому-то на севере. Моссадиери Скалы любили называть себя «Перламутровыми рыбами».

Федор Андреевич затаил дыхание: перед ним сидел живой свидетель давней вражды отца синьора Лоренцо с его могущественным противником. На чьей же стороне сражался старик? Конечно, многое в его рассказах просто выдумка и шелуха, вылетающая из щербатого рта вместе с винными парами, но где-то таилось и зерно истины.