Роберт МакКаммон - Последний Поезд с Платформы “Погибель”

— Тревор? — осторожно позвала она.

Было ясно, что девушка напугана и уже понимает, какую бойню вот-вот увидит, выйдя из тени, но пока она не знала точно, есть ли ее отец среди погибших, поэтому куда больше ее волновало то, не придется ли пустить смертельную пулю в голову своего спутника.

Он не отвечал.

— Тревор, ты в порядке?

— Нет, — выдохнул он.

Энн напряглась, однако ни шагу назад не сделала.

— Если я зайду, ты не…

— Нет.

Голова у Лоусона кружилась. Он знал, что Энн должна сама осмотреть и опознать тела. Сейчас не стоило приближаться к источнику запаха — слишком рискованно.

Девушка, похоже, и сама поняла, что от нее требовалось. В комнате было трое убитых мужчин и две женщины. То, что от них осталось, мало походило на то, кем они были при жизни.

Энн не вскрикнула и не ахнула при виде этой картины, но ее собственное лицо будто превратилось в мертвую маску. Пустыми глазами она осматривала трупы, изучая их, а когда, наконец, сумела заговорить, то произнесла:

— Здесь только… слуги. Моего отца среди них нет.

Взгляд Лоусона привлекло что-то на стене с белыми панелями. Он поднял фонарь и направил его свет в нужную сторону, и там…

… это было нацарапано в акте животной жестокости — кровью, которая успела за это время превратиться в грязно-бурую корку, вокруг которой кружили возмущенные облака мух.

Энн проследила за светом и прочла надпись:

Месть — это блюдо, которое нужно подавать кровавым.

— Моего отца… — надтреснутым голосом, который на этот раз прозвучал испуганно и ошеломленно, заговорила девушка. — Здесь нет…

Они не могли уйти, не обыскав весь дом, поэтому им пришлось продолжить осматриваться, держа пистолеты наготове. В своем напряжении они могли отправить серебряного ангела в любой объект, который только посмеет шевельнуться. Но Энн была права в своем изначальном наблюдении: ее отца здесь не было…

Оказавшись на улице, Лоусон откупорил японскую бутылочку и сделал несколько глотков коровьей крови, которую для него доставал отец Джон Дейл, договариваясь с начальником скотобойни в Новом Орлеане. В это время Энн отошла подальше, скрывшись в темноте, и Лоусон не знал, что сказать ей и как утешить. Он подумал, что такому, как он сейчас лучше будет дать ей побыть одной.

У Энн Кингсли с Темным Обществом назрело уже множество неразрешенных вопросов. Лоусон вполне представлял себе вампиров, смертоносным вихрем проносящихся через особняк ее отца, влетающих в дом и, как лезвия, рубящих всех на своем пути. Он знал, как сильно их клыки и когти жаждут свежей крови. И он знал, что Энн понимает: если ее отец и сестра все еще живы, они оба обращены, и зов крови будет велеть им обратить свою родственницу, предварительно вкусив ее крови.

Что ж… этого уже нельзя было изменить. Такой Тревор и Энн выбрали путь, и теперь не могли остановиться, пока все в их мире путешествовало по ночам.

Музыка пианино и резкие голоса выливались из обложенного жестяными листами и обтянутого клеенкой дышащего на ладан “Хрустельного Дворца”. Хлопья снега закручивались маленькими вихрями в дымном воздухе. Лоусон и Энн ступили на зеленые доски тротуара, сойдя с замороженной грязи, что лежала на дороге, и направились в сторону этой убогой обители развлечений.

Но остановились.

Тревор посмотрел в сторону “Гибельного Отеля”, из которого они только что вышли. На первый взгляд ничего примечательного там не появилось.

— В чем дело? — спросила Энн, понимая, что Лоусон может чувствовать вещи, недоступные ей.

— За нами следят из отеля… второй этаж, третье окно справа. Мужчина только стоял там, но отошел, как только я замер.

— Один из них?

— Человек, — покачал головой Лоусон. Он поднял подбородок и принюхался к воздуху, как ищейка, что учуяла след, пытаясь уловить определенный аромат — то, что можно было назвать “нечестивым духом”. Возможно, дело было в мучившейся от боли плоти, в ихоре, что тек по его жилам, или в чем другом, но что-то заставляло видавшего виды убийцу вампиров насторожиться при виде этого человека. Что-то… одержимое чудилось ему в воздухе.

— Только человек? — уточнила Энн, чувствуя, как ее спутник напрягся.

— Я не чувствую, чтобы кто-то из них был поблизости.

— Стало быть, кому-то просто любопытно.

— Мужчине в поезде — было любопытно, — хмыкнул Лоусон, вспоминая, что видел пассажира из их вагона в отеле, когда они с Энн получали ключи от своих комнат. Во время поездки, когда этот человек снова посмотрел на Лоусона, тот направил на него свой Взор и проник в разум Илая Эстерли — именно это имя было написано в его памяти на форзаце зачитанной до дыр Библии. В течение нескольких секунд Лоусон бродил по особняку разума Эстерли и наблюдал сцены полной мучений жизни этого человека… все еще полной мучений — и не только его собственных.