Карл Май - Том 12 и 13. Сатана и Искариот (роман в трёх частях)

Я спустился с коня и развязал Мерфи. Он убежал так далеко от меня, как только сумел. Я подошел к Джонатану Мелтону, который связанным лежал на земле. Его лицо распухло после кулачного поединка с адвокатом. Когда он увидел меня, то повернулся набок.

— Военный поход окончен, мистер Мелтон, — сказал я. — Ваши добрые друзья далеко; вас они бросили в беде. Вы все еще думаете, что вам удастся сбежать от меня?

Тут он снова перевернулся и прокричал:

— Я не только убегу, но еще и снова заполучу денежки.

— Заранее поздравляю вас с этим! Впрочем, у меня есть сюрприз для вас.

Я неслышно для него распорядился доставить из-за скалистой гряды его отца. Когда того привезли, вместе с ним прибыли Франц Фогель и Марта. Старика подвели к юноше. Когда отец взглянул на сына, он, казалось, поначалу онемел от ужаса, но потом воскликнул со злорадством:

— Стало быть, все же тебя схватили, тоже схватили! Кому же ты этим обязан?

— Вон тому! — ответил Джонатан, кивнув в сторону, где стоял я.

— Немецкой собаке, у которой все мы в долгу! Где твои деньги?

— Нет их, у немца они.

— Уже у него. Сейчас они у этого музыканта, которого мы слушали в Альбукерке.

— Ты ошибаешься!

— Нет. Я видел у него бумажник. Его принесла ему певица; потом она пересчитала деньги.

— Да, это так, мистер Мелтон, — сказал я Джонатану. — Леди и молодой мастер, как вы уже знаете, — законные наследники мистера Хантера. Потому я вручил им бумажник.

— Как вам угодно! — Он издевательски осклабился. — Недолго они там пробудут!

— А потом снова попадут к вам в руки, вы надеетесь? Посмотрим.

Во время этой короткой сценки я заметил, что Юдит обменялась с Джонатаном многозначительным взглядом. Они, казалось, помирились. В последние часы сам я не мог наблюдать за ними, и мне надо было узнать, чего я могу от них ожидать; потому немного позже я сказал ей так, чтобы никто не мог услышать:

— Сеньора, ваши юма вместе с могольонами далеко отсюда, они направляются в пуэбло. Вам не хотелось бы тоже там оказаться?

Она посмотрела на меня с недоумением. Пожалуй, она думала, что задать подобный вопрос побуждает меня отнюдь не дружеское участие, но разгадать мой замысел она не могла.

— Может быть, вы собираетесь отпустить меня? — спросила она.

— Может быть.

— Так вы изменили свое мнение обо мне!

— Пожалуй.

— Человек не должен думать сегодня так, а завтра иначе!

— Даже если сегодня он ошибается? Для признания ошибки требуется иногда больше мужества или труда, чем для отстаивания ошибочного мнения. Я ошибался в вас.

— Скажите на малость! В чем же именно состояла ваша ошибка?

— Я считал вас дрянной. Но вы лишь легкомысленны.

— Это тоже не комплимент!

— Я и не собирался говорить вам комплименты. Вы запутались, но не от злобы, а от любви к Джонатану Мелтону; ваша вина или, скорее, совиновность, следовательно, не так тяжела, как я предполагал сначала. Вы уже достаточно наказаны; я не хочу делать вас еще несчастнее. Вы свободны. Можете идти куда хотите.

— Я остаюсь, — ответила она решительно.

— Что у вас за причина?

— Я принадлежу Джонатану Мелтону. Где он, там и я; куда он пойдет, туда и я пойду.

— Вылитая Руфь! Но, к сожалению, вас зовут Юдит [205]. Вчера вы едва не убили друг друга, а сегодня не хотите покидать его. У такой перемены в намерениях должна быть веская причина. Я могу ее узнать?

— Угадайте ее. Вы ведь так проницательны…

— Когда вы посчитали, что деньги пропали, с вашей любовью было покончено. Теперь вы знаете, что ими владеет мистер Фогель, а Джонатан утверждает, что снова добудет их; старая любовь, само собой, ожила. В дороге я не смогу содержать вас столь же строго, как пленных мужчин; стоит вам на мгновенье оказаться без присмотра, вам, может быть, удастся освободиться от ваших пут; тогда вы легко высвободите и Джонатана; случится это, конечно, ночью; вы отнимите деньги у мистера Фогеля и вместе с Джонатаном затеряетесь в прерии. Ну как, я угадал?

— Попали… пальцем в небо.

Она запнулась — вполне возможно, потому, что я угадал.

— Это мы еще увидим, а сейчас я вас отпускаю.

— Но я не хочу уходить! Даже если вы прогоните меня, я останусь здесь!

— Мистер Данкер!

Подошел мистер Данкер.

— Мистер Данкер, вы возьмете на себя смелость забрать эту леди, даже если она будет отбиваться от этого, к себе на лошадь? — спросил я.

— С удовольствием! — ухмыльнулся он. — Чем больше она будет брыкаться, тем для меня милее. Я сделаю из нее очень тихую девочку — спокойную, как связка табака.