Карл Май - Том 12 и 13. Сатана и Искариот (роман в трёх частях)

Перед таким элегантным созданием я выглядел жалким бродягой. Поэтому я вовсе не удивился, когда асьендеро, разгладив хорошо ухоженной рукой окладистую черную бороду, с удивлением сказал, как бы не мне, а самому себе:

— Мне сообщают о приезде tenedor de libros, а кто появляется? Человек, который…

— Который очень достойно может занять это место, дон Тимотео, — прервал его я.

Грубости надутого «сеньора Адольфо» там, за дверью, не могли задеть меня, но от владельца имения я бы не потерпел невежливости. Потому-то я и перебил его речь, подчеркнув важность своих слов. Он откинул в шутливом испуге голову, еще раз оглядел меня, а потом сказал с довольным смехом:

— О, это заметно. Кто вы, собственно говоря, и что собой представляете?

Он высказался довольно безразлично. Надо ли мне было показывать себя обиженным? Он выглядел не как денежный мешок, а скорее как жизнерадостный, хорошо устроенный кабальеро, привыкший мало времени тратить на разговоры с обычными людьми.

— Есть много такого, о чем вы понятия не имеете, дон Тимотео, — ответил я ему, рассмеявшись точно так же, как он в ответ на мои слова, — и можно стать значительным и важным для вас человеком, так что у вас будут все причины поздравить себя с тем, что к вам пришли.

— Cielo! [58] — теперь он расхохотался. — Разве что ко мне придут, чтобы объявить, что я провозглашен повелителем всей Мексики!

— Совсем наоборот. Я пришел сказать вам, что в ближайшее время вы, весьма вероятно, перестанете быть владельцем своей маленькой асиенды.

— Прекрасно! — захохотал он еще громче, снова усаживаясь и показывая рукой на второй стул. — Располагайтесь! По какой это причине несколько моих подданных захотят скинуть меня с трона?

— Об этом позже. Прежде всего прочтите вот это!

Я протянул ему мое удостоверение личности, выданное мне мексиканским консулом в Сан-Франциско. Прочтя его и возвратив мне, он согнал со своего лица веселое выражение.

— Естественно предположить, что вы законно владеете этим удостоверением? — спросил он.

— Разумеется! Если угодно, сравните приведенные там приметы с моей личностью!

— Я вижу, что они совпадают, сеньор. Но что привело вас ко мне? Почему вы доложились, как tenedor de libros?

— Потому что Мелтон обещал мне это место.

— Об этом я ничего не знаю. И потом я совсем не нуждаюсь в бухгалтере. Тех несколько капель чернил, что есть на асиенде, едва хватит на один росчерк моего собственного пера.

— Вообще-то я предполагал нечто подобное!

— И тем не менее вы приехали?

— Да, приехал, и у меня для этого были веские основания. И одно из них настолько важное, что я должен попросить вас сохранить в тайне все, о чем я вам расскажу.

— Это звучит весьма таинственно! Я чувствую, что мне грозит опасность!

— Разумеется, я убежден, что кое-что подобное намечается.

— Тогда скажите об этом, пожалуйста, поскорее.

— Сначала дайте мне слово, что все, о чем я вам расскажу, никому не станет известным.

— Я вам это твердо обещаю. Я буду молчать. Теперь говорите вы!

— Вы поручали Мелтону навербовать сюда немецких рабочих?

— Да.

— Кто завел об этом разговор? Я имею в виду — с самого начала? Вы сами или он?

— Он. Он указал мне на большие преимущества найма немецких переселенцев, а так как он в то же время предложил сам уладить это дело, то я передал ему все полномочия.

— Вы настолько хорошо его знали, что смогли доверить ему дела?

— Да. А почему вы об этом спрашиваете?

— Потому что я хотел бы знать, считаете ли вы его честным человеком.

— Конечно, считаю. Он — абсолютно честный человек и уже оказал мне значительные услуги.

— Значит, вы знаете его уже довольно долгое время?

— Несколько лет. Его мне рекомендовали люди, каждое слово которых имеет большое значение для меня, и до сегодняшнего дня он пользовался полным моим доверием. Вы, кажется, судите о нем по-другому?

— Совершенно по-другому!

— Вероятно, он чем-нибудь вас обидел, раз вы питаете к нему предубеждение.

— Нет, напротив, он испытывал ко мне весьма дружественные чувства. Позвольте, я расскажу!

Он уселся на своем стуле поудобнее, приняв выражение величайшей сосредоточенности, и я рассказал ему обо всем, что пережил со времени прибытия в Гуаймас, обо всех своих наблюдениях и о выводах, сделанных мною из всего случившегося. Он выслушал меня, не говоря ни слова, не изменившись в лице, но, когда я закончил, на губах его появилась ироническая усмешка, и он спросил, недоверчиво поглядывая на меня со стороны: