Риджуэл Кэллэм - Ночные всадники. Нарушители закона

Файлс вспомнил свою встречу с ней, ее разговор и ее удивительно красивую внешность и думал о том, что, живя в Скалистых Ручьях, он будет иметь возможность возобновить с ней знакомство и видеться чаще.

Его размышления были внезапно прерваны появлением на дороге какого-то неизвестного всадника, и сразу другие интересы отступили на задний план. Одинокий всадник в пустынной прерии не мог не привлечь его внимания.

Незнакомец был очень высокого роста и плотного сложения, и, хотя он ехал на очень крупной лошади, тем не менее она казалась небольшой по сравнению с ним самим. Файлс заметил издали, что волосы незнакомца, видневшиеся из-под полей широкополой шляпы, какую носят в прериях, были светлые. В первую минуту Файлс принял его за фермера, но затем тотчас же переменил свое мнение, когда всадник подъехал ближе и Файлс заметил, что на нем был костюм городского покроя. Не раздумывая дальше, Файлс пришпорил свою лошадь, чтобы догнать неизвестного всадника. Но тот, очевидно, нисколько не был в претензии на то, что его одиночество было нарушено, потому что он сам остановил свою лошадь и ждал, чтобы к нему приблизился полицейский офицер.

Файлс и незнакомец обменялись приветствиями, причем у незнакомца лицо засветилось добродушной улыбкой и большие голубые глаза выразили удовольствие.

— Я только что мечтал о том, чтобы встретить здесь, в этой пустыне, хоть одного живого человека, с двумя руками, двумя ногами и тем, что могло бы сделать из него моего товарища! — весело вскричал он. — Скажите, сколько времени надо еще ехать здесь, чтобы добраться до какого-нибудь человеческого жилища?

Файлс помнил, что он полицейский инспектор, и потому был настороже, но тем не менее простосердечные манеры незнакомца победили его недоверчивость, и он приветливо улыбнулся, отвечая ему:

— Это всецело зависит от того, какие будут требования у одинокого всадника, ищущего пристанища.

— Ну, вы мне подаете мало надежды, — засмеялся незнакомец. — Я уже почти неделю езжу по этой вечной траве! И где только я не был за это время. Ха, последние десять миль, которые я проехал, я посетил все постоялые дворы, о которых, слышал, и исследовал все их привлекательные стороны. В одном из них я уже хотел остановиться. Это было в Торонто. Там есть несколько человеческих существ.

Пока незнакомец говорил, Файлс тщательно разглядел его с головы до ног и решил, что он должен быть чужестранцем в этой стране. Вероятно, он прямо приехал из какого-нибудь города восточных штатов. Притом же прекрасная лошадь каштановой масти, на которой он ехал, явно не была родом из прерии и так же, как и ее упряжь, указывала, что владелец ее имел хорошие средства.

— Вы едете целую неделю и не знаете куда? — спросил с забавным изумлением Файлс.

— Ну да, — усмехнулся незнакомец. — Мне надо найти какую-то неведомую никому дыру в местности, называемой Скалистые Ручьи.

— В таком случае нам надо ехать вместе, — сказал Файлс. — Я тоже еду в Скалистые Ручьи. Вы наверное пропустили дорогу, которая ведет туда. Но как вы могли заблудиться? Вы выехали из Эмберли?

— Я должен был бы выехать оттуда! — с комическим огорчением воскликнул незнакомец. — Скажу вам, я еду из восточного штата к своему брату в Скалистых Ручьях. Его зовут Чарли Брайант, а мое имя Билл — Билл Брайант. Ну вот, я должен был доехать до Черного Креста и там пересесть на поезд, идущий в Эмберли. Но я заснул и мирно проспал в вагоне до какого-то местечка, которое называется Муземин. Там какой-то дурак сказал мне, что если я выйду в Муземине, то могу приехать оттуда в Эмберли, а из Эмберли попаду уже на дорогу в Скалистые Ручьи. Хорошо. Я так и сделал. Но затруднение заключалось в том, что нигде не было лошади. Я прервал свою поездку и отправился на поиски, исследовав таким образом все окрестности. Наконец я нашел то, что мне было нужно, и купил лучшую лошадь в городе у конокрада, сумевшего увернуться от тюрьмы. На этой лошади я ехал целых семь дней, изучил каждую тропинку в стране и пытался убедить разных поселенцев, что я вовсе не конокрад и не имею намерения убивать их в их же постелях, а нуждаюсь только в пище и ночлеге, за что я готов заплатить то, что они потребуют. Как я попал сюда, я сам не знаю, но готов побиться об заклад, что в этой стране не найдется и двух человек, которые были согласны между собой относительно указания дороги туда, куда я хотел ехать. И вот я ехал все время наугад. Могу только сказать, что я теперь возненавидел траву и солнце. Такая верховая езда слишком много требует, а портные, по моему мнению, не имеют понятия о том, как надо шить костюмы, удобные для верховой езды. Я мог бы написать целую книгу о синяках и ссадинах, которые причиняет долгое сидение в седле, и скажу только, что когда я наконец слезу с этого проклятого седла, то не сяду на него по крайней мере в течение целой недели. Я думаю, что жизнь на ранчо рисуется в книгах очень привлекательными красками и что бобы, которыми меня там кормили, очень питательны. Но это только в книгах, и я не думаю, что я захотел бы опять питаться ими. Ну, а эта страна Запада — величайшая по своему пространству из всех забытых богом стран на свете! Лучшее, что я до сих пор нашел в ней, — это был человек, которого я повстречал теперь на своей дороге.