Риджуэл Кэллэм - Ночные всадники. Нарушители закона

— Сержант Файлс? — спросил он, подъезжая.

— Да, — отвечал полицейский офицер, с любопытством оглядывая всадника и в особенности его лошадь.

Наружность сержанта была совсем не внушительная. Он был небольшого роста, довольно плотный человек, очень здоровый на вид и больше похожий на сельского работника или на фермера, нежели на полицейского офицера. Но, несмотря на свою неказистую, простоватую наружность, он обладал недюжинным умом, был хитер и ловок, как кошка. Его наружность обманывала многих, считавших его недалеким, добродушным человеком и словно не замечавших холодного, проницательного взгляда его глаз, спрятавшихся под густыми нависшими бровями.

— Ваша лошадь замечательно хороша! Чистокровная! И вы недурно справляетесь с нею, — заметил сержант. — Скажите мне ваше имя.

— Треслер… Джон Треслер.

— Вы здесь недавно?

Тон полицейского был холодно-официальный. Треслер отвечал кивком головы.

— А! Значит, вы переведены сюда из другого ранчо?

— Вовсе нет! — засмеялся Треслер. — Я приехал сюда добровольно, чтобы учиться фермерскому хозяйству. Хочу завести собственное ранчо потом… Но я поджидал вас, сержант. Мне надо поговорить с вами.

Сержант устремил на него свои проницательные глаза.

— В этой стране происходят странные вещи. Вы, может быть, слышали об этом? — нерешительно проговорил Треслер.

— В скотопромышленных районах можно творить что угодно, если клеймо на скоте легко изменить и нет никого, кто бы занялся расследованием таких дел, — холодно заметил полицейский, не спуская глаз со стройных ног Леди Изабеллы.

— Опять Красная Маска? — спросил Треслер.

— Разумеется!

— Вы слыхали рассказ об его последнем набеге? Об убийстве Менсона Орра?

— Слыхал от Марболта… и от других. Слепой предложил пять тысяч долларов награды за поимку разбойника.

— Это лучше, чем я мог ожидать, — заметил Треслер. — Видите ли, слепой как-то странно отнесся к этому. Он сам потерял скот, но когда наши люди предложили ему погнаться за Красной Маской, то он отнесся к этому предложению недоброжелательно и пригрозил уволить каждого, кто покинет ранчо с этой целью.

— Я нашел, что он очень предупредителен, — возразил сержант.

— Конечно, — ответил Треслер несколько разочарованно. Очевидно, сержант не был расположен разговаривать с ним. Но больше всего Треслера раздражало особенное внимание, которое он оказывал лошади. Теперь сержант Файлс пристально рассматривал плечо Леди Изабеллы, где были едва заметны следы старого клейма.

— Мне надо кое-что рассказать вам, сержант, — снова заговорил Треслер. — Вы, в качестве официального лица, может быть, найдете это интересным. Ввиду последних событий я, во всяком случае, считаю это заслуживающим внимания.

— Говорите, — отвечал сержант, не сводя глаз с лошади.

«Что он находит в ней замечательного?» — подумал Треслер и тоже со вниманием посмотрел на ноги и плечи своей лошади. Хотя полицейский офицер и не проявил особенного интереса к словам своего собеседника, но Треслер все же подробно рассказал ему о том, что он видел в первую ночь после своего приезда в Москито-Бенд, а также передал рассказы других лиц, бывших случайными свидетелями появления ночных всадников.

— Видите ли, сержант, — прибавил он в заключение, — я думаю, что я был прав, не говоря никому об этом до разговора с вами. Все это случалось здесь уже несколько раз и, без сомнения, случится опять. Что вы думаете об этом?

— Это самое прекрасное животное, какое мне только приходилось видеть! Единственно только… — вдруг сказал Файлс, но, заметив нетерпеливый жест Треслера, удивленного этими словами, не имевшими отношения к его рассказу, сержант точно спохватился и прибавил: — Да, все это очень интересно, конечно…

— Вам Марболт рассказывал что-нибудь о прежних посещениях ночных всадников? — спросил Треслер.

— Он много говорил мне… У меня не было времени выслушать его до конца.

— Что он рассказал вам?

— Главным образом, он говорил мне о революционном духе, который обнаруживается теперь на ранчо.

— Вот как…

Треслер понял ловушку, которая была расставлена ему.

— Вы, по-видимому, подозреваете, что между ночными всадниками и кем-то на ранчо существует соглашение? — заметил он полицейскому.

— Да! Я имел в виду, что вы поймете это!

— Кого же вы подозреваете? И какие у вас основания? — быстро спросил Треслер.

— Мои подозрения ни на чем не основываются пока, — отвечал Файлс, и затем, взглянув прямо в лицо Треслеру, прибавил: — Я рад, что у нас с вами был такой разговор. Я убедился, что вы наблюдательны и осторожны. Если у вас появятся основания подозревать кого-нибудь и вы захотите сообщить мне об этом, то вы можете снестись со мною в любое время дня и ночи. Я хорошо знаю репутацию этого ранчо и сюда приехал специально, чтобы повидаться с вами. Как видите, я вас тоже знаю! У нас есть общие знакомые в Форксе. Вы понимаете, конечно, что вы не можете иметь со мною открытые сношения. Поэтому обратите внимание на эту речку. Наверное, вы найдете способ послать мне сообщение таким путем. У меня поставлен дальше, вниз по течению реки, тайный патруль. По некоторым причинам я не хочу, чтобы об этом знали, но он всегда находится на месте. Однако без положительной необходимости не вызывайте патруля. Но если я получу от вас послание таким способом, то буду действовать немедленно. Я узнал очень многое сегодня, так много, что, мне кажется, мистер Треслер, вам придется, пожалуй, скоро обратиться к этой реке, как к способу сношения со мною. Я прошу вас только быть осторожным, очень осторожным!